Актёр говорит. За кулисами театра и студии дубляжа - Владислав Владимирович Токарев Страница 3

Я никогда не смогу ответить на вопрос «Какая книга твоя самая любимая?». Но есть произведения, которые я со времен начальной школы перечитывал уже не один раз.

Например, книгу Ника Перумова «Гибель Богов» – замечательное фэнтези о борьбе старых и новых богов и последствиях этой борьбы для людей. Я восторгался тем, насколько Перумов продумал весь мир и как вкусно описал взаимодействие разных рас, не забывая о поднятии проблематики и даже драматизме. Очень классно. Рекомендую всем любителям фэнтези.

Ещё обожаю всю серию Рика Янси «Монстролог». Это фэнтези для людей с крепким желудком, потому что автор очень подробно описывает мир монстров и те ужасы, что они творили. Но не буду спойлерить о том, кто там в итоге оказывается главным монстром. Впечатлительным лучше не читать. У меня всегда было очень живое воображение и богатая фантазия, поэтому чтение книг для меня было чем-то наподобие просмотра фильма у себя в голове, где ты в роли режиссера-постановщика и оператора. И «Ученик монстролога» оставил у меня очень яркие впечатления. Можно сказать, что к «Атаке титанов» с её сюжетом и драматизмом я был подготовлен с самого детства.

Но хочу вернуться к школе, в которой я, к слову, выпендривался своей любовью к чтению. И был в этом не одинок. В моё школьное время для многих учеников Борисоглебской гимназии ум, интеллект, количество прочитанных произведений, успеваемость по разным предметам были тем, чем стоит хвастаться. Вот такие соревнования мне были всегда по вкусу!

В моем классе была плеяда сильных учеников, парней и девчат, с которыми мы на скорость решали примеры на математике, сравнивали размеры сочинений по русскому языку и литературе. Деньгами и гаджетами в то время мы не мерились, потому что все ребята из нашего «Б» класса были из небогатых семей. Смартфон от «Apple», эту машину для развлечений, я впервые увидел лет в тринадцать, уже когда переехал в Орехово-Зуево. Вот я тогда офигел от уровня техники! Я как будто из пещеры выбрался в мир высоких технологий со своей Nokia, которую мне выдали потому, что свой простенький смартфон я умудрился очень быстро разбить. Хотя и с этой Nokia я очень даже кайфовал: залипал в «змейку», играл в футбол (нет, не в телефоне, а самим телефоном). Как тебе такое, Apple? Можно ли вашими смартфонами тех лет забивать голы, а потом пользоваться ими как ни в чем не бывало?

Поэтому нисколько я не жалею о такой судьбе. Познакомиться с миром технологий я в любом случае успел. При этом они мне не помешали получить кое-что очень важное в моей жизни – знания и наработанные навыки.

На самом деле я даже рад, что вырос в маленьком городе. В таких местах, где отсутствует спешка, а уровень конкуренции просто несравним с соперничеством за места в столице, шанс получить нечто ценное гораздо выше, чем в мегаполисе.

Я не говорю о том, что люди в больших городах хуже или злее. Люди везде встречаются разные. Но именно в маленьком городке опыт наблюдения за жизнью формируется огромный, потому что не на что больше отвлекаться: нет такого количества развлечений ни по телевизору, ни на улицах; не нужно тратить часы на дорогу, ведь всё располагается чуть ли не в пешей доступности; тебя окружает природа, и до леса буквально рукой подать.

В таких городах, в том числе и в Борисоглебске, зачастую остаются династии верных горожан, которые радеют за свою малую Родину и щедро делятся своим опытом и знаниями с местными детьми. Им искренне не плевать на то, кем эти дети станут в будущем.

Я благодарен учителям Борисоглебской гимназии за то, что дали мне прекрасное образование, на котором я долгое время выезжал, используя эту базу даже в театральном институте. И помимо каких-то общеобразовательных знаний в этом городе я получил фундаментальную базу о моральных принципах и законах чести и совести.

Ещё мне очень сильно повезло с педагогом в музыкальной школе.

Когда я пришёл на прослушивание к Гуляевой Татьяне Евгеньевне, то после стандартной демонстрации переходов звучания голоса «выше – ниже» она попросила меня ещё что-нибудь спеть. Ну я и спел – песню группы Корни «А моя любовь живет на 25 этаже». Татьяна Евгеньевна просто упала! И после её вердикта «Ну, артист!» мы начали мой тернистый путь пианиста, музыканта и певца.

За годы учёбы в музыкальной школе Татьяна Евгеньевна стала для меня не просто педагогом с большой буквы, но и близким человеком. Она меня постоянно подкармливала, потому что я был ну очень худеньким, просто смерть на батарейках, о чём она при каждом удобном случае не забывала напомнить моей бабушке. А так как я очень боялся её обидеть и расстроить, то принимал от неё любую еду, даже то, что я терпеть не мог.

До сих пор помню эту картину: уже пора начинать урок, а я сижу и давлюсь бутербродом из противного мне зернового хлеба с сыром, запивая его ещё более ненавистным растворимым кофе.

А Татьяна Евгеньевна ждёт, когда же я доем, чтобы приступить к моим другим мучениям. Именно такого мнения я был в 7–8 лет о занятиях на фортепиано.

Я закатывал истерики, что больше не хочу и не могу заниматься в музыкальной школе. Я хотел больше гулять с ребятами на улице, а не играть эти проклятые гаммы и гребаные этюды!

Ведь первые годы освоения инструмента ты не играешь красивые песенки и музыку. Ты просто оттачиваешь мастерство, в прямом смысле набивая руку и пальцы.

Специально для того, чтобы я занимался столько, сколько положено юному музыканту, домой купили пианино. И пока я сидел за ним и мучил эти несчастные клавиши, проклиная про себя гаммы, ноты и всех, кто это придумал, рядом со мной сидела бабушка с мухобойкой в руках – для дополнительной мотивации.

В то время концерты я не давал – я их закатывал и родне, и Татьяне Евгеньевне, которая не переставала со мной заниматься и поддерживать меня, несмотря ни на что. Она не только меня кормила, но и на всех выступлениях и конкурсах постоянно укутывала меня в свою одежду, потому что я страшно мёрз от волнения. А пианисту нельзя замерзать, потому что тогда пальцы теряют подвижность и нельзя сыграть нормально даже пару нот.

Любимая фраза Татьяны Евгеньевны про мои конкурсные выступления была: «Год работы и пять минут позора». Потому что мы могли год оттачивать и шлифовать мои выступления, а я за