Блистательный Бонапарт - Сергей Эдуардович Цветков Страница 3

чудеса, которым потомки вряд ли когда-нибудь найдут разумное объяснение. Он вывел Францию из состояния революционного хаоса и вернул ее к порядку. Он создал стройное государство, судебные палаты, школы, мощную, действенную и умную систему управления. Он сумел исключительной властью своего гения принудить к послушанию тридцать шесть миллионов подданных в эпоху, когда благоговение, окружавшее некогда трон, рассеялось. Он заставил выдающихся людей и обывателей, республиканцев и монархистов, богачей и бедняков, победителей и побежденных думать и говорить о себе, соединяя его имя с именем Судьбы. Но более всего он был велик тем, что сам создал себя, и вместе с собой создал миллионы других людей, которые отныне устремились вслед за ним за пределы человеческих возможностей. Именно поэтому Наполеон уже при жизни обрел бессмертие легенды, поэтического вымысла, солдатских преданий и народных сказок.

Но в этом искушении безмерностью таился и залог его гибели.

Несчастье Наполеона – и всего мира – состояло в том, что творческая мощь его гения и сила характера, не подкреплялись у него нравственным величием. „Он был велик настолько, насколько это возможно без добродетели“, – сказал Токвиль[8]. А по наблюдению Шатобриана[9], характер его был испорчен чудовищной гордыней и беспрестанной аффектацией.

Привыкнув стоять особняком от толпы, чувствовать себя счастливым исключением из общечеловеческого удела, Наполеон рано привык видеть в людях простые орудия своей воли. Вероятно, был искренен, когда говорил, что не желает им зла, но это отнюдь не мешало ему во всеуслышание заявлять о своем презрении к жизни миллионов людей и спокойно жертвовать ими ради своих интересов, военных и политических выгод. Трон его воздвигнут на костях трех или четырех миллионов человек, погибших в его войнах, почти половина из которых – французы. В его оправдание можно сказать только то, что столкновение двух Европ – монархической и революционной – было неизбежно, и вряд ли даже такой человек, как он, был в силах предотвратить его. Во всяком случае, французы были благодарны ему уже за то, что он положил конец гражданской войне, унесшей в могилу отнюдь не меньшее количество жизней.

Со стороны могло показаться, что Наполеон переступил черту добра и зла. Таким его и увидела г-жа де Сталь[10]: „Он не был ни добрым, ни злым, ни милосердным, ни жестоким, в том смысле, как другие люди. Такое существо, не имеющее себе подобного, не могло, собственно, ни внушать, ни испытывать сочувствия; это был больше или меньше, чем человек: его наружность, ум, речи – все носило на себе печать какой-то чуждой природы“.

Кое в чем, однако, г-жа де Сталь ошибалась: нельзя сказать, чтобы этому надмирному существу не было знакомо обычное человеческое сострадание. „Наполеон не только не был зол, но был естественно добр“, – свидетельствует человек, имевший возможность наблюдать за ним изо дня в день, последний секретарь Наполеона, барон Фейн. – „Первым делом его после всякого сражения была забота о раненых. Сам обходил поле, приказывал подбирать своих и чужих одинаково; сам наблюдал, чтобы делались перевязки тем, кому они еще не были сделаны, и чтобы все, до последнего, перенесены были на амбулаторные пункты или в ближайшие госпитали. Некоторых поручал особо своему лейб-хирургу… и потом заботливо расспрашивал его о малейших подробностях в ходе лечения, о свойствах раны, о надежде на выздоровление и об опасности, – обо всем хотел знать“.

Сегюр вспоминает, как после Бородинского сражения лошадь Наполеона, объезжавшего заваленное мертвыми телами поле, задела копытом раненого, и тот застонал. Император разразился бранью в адрес штабных, за то, что они не заботятся о раненых. „Кто-то, чтобы успокоить его заметил, что это русский солдат. Но император с живостью возразил, что после победы нет врагов, а есть только люди!“

В конце концов, эту черту характера Наполеона подтвердит и Александр I: „Его не знают и судят слишком строго, может быть, даже несправедливо… Когда я его лучше узнал, я понял, что он человек добрый“.

Но природная доброта и сострадательность не переросли в нем в любовь к людям. Демоническая природа его гения взяла верх над задатками милосердия. Тем более оттеняет колоссальную фигуру Наполеона личность его главного противника – императора Александра I, последнего политика, которому история предоставила возможность построить европейский мир на началах христианской любви.

Примечания

1

13 вандемьера (5 октября) 1795 г. Наполеон при помощи артиллерии подавил вооруженное выступление роялистов в Париже.

2

Монтенотте – местечко в Пьемонте, где Бонапарт одержал первую решительную победу над соединенной австро-сардинской армией Болье.

3

Эммануэль-Жозеф Сийес (1748—1836) – влиятельный политический деятель эпохи Французской революции.

4

18 брюмера VIII года Республики (9 ноября 1799 г. по Григорианскому календарю) Наполеон совершил государственный переворот, установив во Франции военную диктатуру в форме Консульства.

5

Паскье, Этьенн Дени, барон (1767—1862) – французский политический деятель, автор мемуаров „История моего времени“ („Histoire de mon Temps“), изданных в Париже в 1893—1895 гг.

6

Кодекс Наполеона – свод гражданского права, разработанный группой юристов во время консульства Наполеона, который осуществлял общее руководство их работой. В частности, он председательствовал на 36 из 84 заседаний Государственного совета, посвященных обсуждению Кодекса.

7

Огюст Фредерик Луи Виесс де Мармон (1774—1852) – впоследствии герцог Рагузский, маршал (1809), пэр Франции (1814).

8

Алексис де Токвиль (1805—1859) – французский социолог, историк и политический деятель.

9

Шатобриан Франсуа Рене (1768—1848), французский писатель и политический деятель.

10

Анна-Луиза Жермена де Сталь (баронесса де Сталь-Гольштейн, 1766—1817) – знаменитая французская писательница, чье творчество дало жизнь французскому романтизму и современной литературной критике.