Машина смерти - Джин Мастейн Страница 29

что ангажированные артисты обеспечат аншлаг, тем самым позволив застройщику выплатить как еженедельные проценты, так и всю сумму кредита им и Карло. Театр открылся в 1974 году выступлением Дайаны Росс, но неделя закончилась с убытком, потому что «девушка мечты» обошлась слишком дорого – в двести пятьдесят тысяч долларов.

«Мы снова в жопе», – сказал Доминику де Пальма.

Инвестор из Калифорнии связался со своим приятелем, чьим другом детства был Фрэнк Синатра, в конце концов давший согласие на ряд концертов в течение недели за сто двадцать пять тысяч долларов. Синатра рос на другом берегу Гудзона от Нью-Йорка, в городе Хобокен, штат Нью-Джерси, затем – в сообществе, во многом напоминающем нижний Ист-Сайд времен юности Нино. Он начал выступать в нью-йоркских клубах и, подобно Роки Грациано и Джейку Лямотта, был объектом почитания среди американцев итальянского происхождения. Любое выступление Синатры в Нью-Йорке становилось особым событием.

Карло, Пол, Нино, Доминик, их жены и многие другие из тех, у кого были связи с мафией, посетили первое выступление Синатры. Нино также привел свою мать Мэри, которая безумно хотела побывать на концерте. Перед началом шоу все отобедали в зале театра для особо важных гостей. Благодаря связям они получили лучшие места в зрительном зале; за соседним столиком сидел губернатор штата Нью-Йорк Хью Кэри, а за кулисами каждый из них успел сфотографироваться с Синатрой.

Но то, что даже концерты Синатры не приносили достаточной прибыли, стало очередным тревожным звоночком. Стремясь обезопасить свои вложения, как и инвестиции Пола и Нино, Карло одобрил еще один кредит на сумму семьдесят пять тысяч долларов. Нино передал наличные Доминику, а тот отвез их де Пальма. «Теперь проценты составят два куска в неделю», – сказал Нино.

Тем временем Доминик обзавелся новым Cutlass, а Нино – «кадиллаком». Доминик тщательно следил за тем, чтобы его машина всегда была вымыта и отполирована, поскольку на встречах с важными людьми он был представителем Нино. Доминик старался выглядеть солидно: срезал длинные волосы и выбросил всю нелепую «хипповскую» одежду. Теперь он являл собой возмужавшее воплощение себя же самого времен группы Four Directions: ухоженный, загорелый, с четко очерченными скулами и мощной нижней челюстью, статный и мускулистый. В очередной раз он продемонстрировал свою способность, которую отмечали еще его друзья в средней школе: полностью менять свой внешний облик. Как и раньше, он и сам чувствовал в себе изменения. Он оказался в самой гуще событий как правая рука большого человека. Дениз нравился новый Доминик. Она не хотела знать подробностей, и он почти ничего ей не говорил.

Шли месяцы. Нино постепенно открывал для Доминика свой мир. Несмотря на все, что он видел и слышал, будучи мальчиком, и несмотря на шашку динамита, заложенную под крыльцо дантиста, – только сейчас Доминик начал понимать, насколько опасным человеком был его дядя. Момент истины настал, когда Нино вспомнил о своем конфликте с бывшим одноклассником Доминика, Винсентом Говернарой, подростком-боксером, который сломал Нино нос посреди 86-й улицы.

Даже теперь, рассказывая об этом случае, Нино кипел от негодования.

– В день, когда это случилось, я пообещал себе, что когда-нибудь обязательно доберусь до этой сволочи. Я убью этого ублюдка!

– А почему бы просто хорошенько его не поколотить?

– За некоторые вещи в жизни приходится платить дорого.

Когда Нино и Роуз надолго уехали в свой новый роскошный особняк во Флориде, Доминику понадобилось место для хранения всей наличности, которую он собирал. Вдобавок к сундуку с выдвижными ящиками в своей квартире в бункере он соорудил тайник. Через несколько недель в нем уже лежали 60 тысяч долларов.

Как-то вечером позвонил Нино и велел ему прилететь во Флориду с двадцатью тысячами. Двое грабителей ворвались к Нино и Роуз и вынесли все имевшиеся деньги. Им удалось улизнуть, но они успели испытать на себе гнев Нино.

Воры полагали, что в доме никого нет, но для уверенности позвонили в дверной звонок. Когда Роуз открыла дверь, один уже собирался уходить, но второй выхватил пистолет и, оттолкнув женщину, вошел внутрь. Когда на шум вышел Нино, тот грабитель, который был без пистолета, крикнул подельнику:

– Валим отсюда!

– Эй, засранцы! Вы кто, к дьяволу, такие? – заорал Нино.

– Заткнись, придурок! – заорал в ответ вооруженный грабитель.

– Сам заткнись! Убирайся из моего дома!

Безоружный Нино бросился вперед, но бандит наотмашь ударил его пистолетом по лицу, а потом еще и сверху по голове. На лбу Нино выступила кровь, в глазах все помутнело, и мужчина опрокинулся на пол. Роуз склонилась над мужем, а грабители принялись обыскивать дом…

Слушая историю Нино, ощущая его стальной и твердый взгляд – такой же, каким он становился, стоило ему вспомнить о Говернаре («Суди о человеке по его глазам – глаза не лгут», – любил говорить дядюшка), Доминик не сомневался, что грабители обречены, если, конечно, Нино когда-нибудь удастся их отыскать.

В Бруклине в 1974 году связь между Нино и Домиником становилась все прочнее. Чем чаще Нино говорил о прошлом, особенно о Фрэнке Скализе, тем явственнее Доминик ощущал себя потомком королевской семьи, хоть и вероотступнической. «Фрэнк Скализе был самым прекрасным человеком из всех, кого я когда-либо встречал, – однажды сказал Нино. – Когда все начиналось, он был с Лучано. Он и его брат Джо участвовали в обстреле в Чикаго на День святого Валентина[50]. Капоне, знаешь ли, нанимал людей со стороны».

Впервые в жизни Доминик представил свою родословную так: Лучано, Скализе, Гаджи, Монтильо.

– Не знал, что наша семья так знаменита, – отозвался он.

Своими словами Нино подтвердил его собственные романтические представления:

– В молодости я хотел быть как Фрэнк Скализе и умереть на улице с пистолетом в руке.

– Как Фрэнк.

– Фрэнк не носил оружия. Но мы позаботились о том парне, который завалил Фрэнка и Джо.

– Серьезно? – Доминик постарался выпытать у Нино еще немного информации. Он чувствовал, что еще чуть-чуть – и грядущая исповедь Нино станет очередной вехой в их отношениях.

– Его имя было Винсент Скуилланте. Мы подстерегли его в Бронксе: вогнали ему пулю в лоб, запихнули в багажник, привезли на 10-ю улицу и сунули в топку в ближайшей котельной.

Эти слова прозвучали настолько обыденно, что Доминик понял: в сознании Нино лишение жизни не было убийством – оно было воздаянием по заслугам. Таким же оно стало и в его сознании. Скуилланте убил двоих членов его семьи. Отомстить было естественно – было неестественно не отомстить.

– Как хорошо, что вы добрались до этого ублюдка, – сказал Доминик.

Все еще собирая проценты по кредитам Нино, Доминик по предложению дяди стал