Иоахим Фест - Адольф Гитлер (Том 3) Страница 29

После того как такое решение принято, речь может идти только о времени и наиболее благоприятных обстоятельствах для применения силы, – продолжал он. Через шесть-восемь лет условия могут измениться только в невыгодном для Германии направлении. Поэтому, если фюрер будет еще жив, то «не позднее 1943 – 1945 гг. он намерен обязательно решить проблему пространства для Германии», если возможность представится раньше – будь то в результате тяжелого внутреннего кризиса Франции или вовлеченности западных держав в какую-нибудь войну, – то он решил использовать ее. В любом случае начало должен положить разгром Австрии и Чехословакии, – подчеркнул он и однозначно заявил, что он не удовлетворится требованием пересмотра границ по этническим критериям, т. е. присоединением Судетской области, а ставит задачу завоевать всю Чехословакию, чтобы создать исходную базу для достижения далеко идущих имперских целей. Германия приобретет благодаря этому не только 12 дивизий, но и базу для обеспечения продовольствием 5-6 млн. человек, если исходить из того, что «из Чехии произойдет принудительная эмиграция 2 миллионов, а из Австрии – 1 миллиона человек». Он считает вероятным, что Англия и Франция «уже втихомолку списали со счетов Чехию». Может быть, уже в следующем году произойдут конфликты, например, в Средиземном море, в которые будут серьезно втянуты западные державы. В таком случае он начнет действовать уже в 1938 году. Принимая во внимание эти обстоятельства, с немецкой точки зрения нежелательны быстрая и полная победа Франко, интересы рейха скорее требуют сохранения напряженности в Средиземноморье; следует обдумать вопрос, не поддержать ли еще больше Муссолини в направлении дальнейшей экспансии, чтобы создать повод для войны между Италией и западными державами; таким образом Германия получит самую верную возможность «молниеносно» осуществить «нападение на Чехию».

У части собравшихся эти идеи явно вызвали значительную тревогу, Хосбах отметил в описании хода конференции, что последующая дискуссия «принимала порой очень резкие формы» [171]. Против планов Гитлера выступили прежде всего Нойрат, Бломберг и Фрич, со всей серьезностью предостерегая от риска войны с западными державами. Гитлер собрал участников совещания главным образом для того, чтобы довести до них свое нетерпение и в особенности, как он заявил до начала встречи Герингу, «раскрутить Бломберга и Фрича», «поскольку он совершенно не доволен тем, как идет наращивание вооружения сухопутных войск» [172], в ходе же обсуждения он внезапно осознал наличие почти принципиальных разногласий. Четырьмя днями позже Фрич просил Гитлера еще раз принять его, «крайне потрясенный» Нойрат также попытался, как он позже рассказывал, побеседовать с ним и отговорить от курса на войну. Но Гитлер вдруг решил покинуть Берлин и уединился в Берхтесгадене. Он был в явно раздраженном настроении и отказался принять министра иностранных дел до своего возвращения в середине января.

Конечно, не случайно все выступившие 5 ноября оппоненты стали жертвами большой перестановки кадров, при помощи которой Гитлер вскоре после совещания устранил последние оплоты консерваторов, прежде всего в армии и министерстве иностранных дел. Судя по всему, именно это совещание окончательно убедило его, что его вызревшие планы, требовавшие готовности к риску, крепких нервов и своего рода разбойничьей отваги, нельзя было осуществить с осмотрительными представителями старого буржуазного слоя. Их рассудительность и стремление настоять на своем доводили его до белого каления, что еще больше усиливалось его антибуржуазными чувствами. Он ненавидел их высокомерие, их сословную претенциозность, и точно так же как он представлял себе тип национал-социалистического дипломата не в качестве корректного чиновника, а революционера, агента, «помощника по части организации развлечений», умеющего «сводничать и делать фальшивки», так, на его взгляд, и генералитет должен был служить «волкодавом, готовым разорвать на куски чужих, когда его не держат крепко за ошейник». Было очевидно, что Нойрат, Фрич и Бломберг вряд ли отвечали этому представлению; при новом режиме они были, как сказал один из их окружения, «динозаврами» [173].

Таким образом, характерной чертой ноябрьского совещания 1937 года стало взаимное отрезвление. Консерваторы, в особенности верхушка военного руководства, которые так и не научились думать категориями, выходящими за узкие рамки их целей и интересов, с изумлением констатировали, что Гитлер оказался верен своему слову и был действительно Гитлером, в то время как последний укрепился в своем презрительном отношении к партнерам-консерваторам, даже к тем, кто в последние годы подготовки молчал, проявлял послушание и служил – и они проявили малодушную непоследовательность: хотели величия Германии, но не желали риска, выступали за рост вооружений, но не за войну, поддерживали национал-социалистический порядок, но не национал-социалистическое мировоззрение. Исходя из этого вывода, в новом свете выступают упорные усилия консерваторов в предшествующие годы сохранить ограниченную независимость в дипломатии и армии. В том, что касается МИД, они были менее успешны, поскольку Гитлер отчасти смог переиграть его стремление к самоутверждению благодаря системе специальных уполномоченных с дипломатическими функциями, но с гораздо более сплоченным социальным блоком офицерской касты он до тех пор, несмотря на отдельные успехи, справиться не мог. Оппозиция Бломберга, Фрича и Нойрата его откровениям требовала срочного решения проблемы. В критических ситуациях ему всегда приходил на помощь случай, вот и теперь ряд событий предоставил ему благоприятную возможность, которую он с его необыкновенной реакцией по части тактики мгновенно использовал. Тремя месяцами позже он поставил на решающие руководящие посты новых людей и нацелил дипломатический и военный аппарат на реализацию предстоящих задач.

Казалось бы совсем невинным исходным пунктом дела было намерение фон Бломберга вновь жениться (его первая жена умерла задолго до этого). Правда, тут был один сомнительный момент: избранница, фрейлейн Эрна Грун, как признавал сам Бломберг, была женщиной с «известным прошлым» и, следовательно, не отвечала строгим сословным критериям, существовавшим в офицерском корпусе. Нуждаясь в совете, он как коллеге доверился Герингу, последний, однако, настоятельно рекомендовал жениться и более того, помог организовать выезд в эмиграцию соперника, за что ему были уплачены деньги [174]. 12 января 1938 года, не без определенной конфиденциальности, состоялось венчание. Свидетелями были сам Гитлер и Геринг.