Достоевский и шесть даров бессмертия - Гаянэ Левоновна Степанян Страница 28

была, добрая, кроткая, с затаенными мечтами и с сдавленными порывами, как и я. Я ничего не замечал; даже, может быть, замечал, но… мне приятно было читать “Коварство и любовь” или повести Гофмана. И какие мы были тогда чистые, непорочные! Но Амалия вышла вдруг замуж за одно беднейшее существо в мире, человека лет сорока пяти, <…> предложившего Амалии руку и… непроходимую бедность. У него всего имения было только шинель, как у Акакия Акакиевича, с воротничком из кошки, “которую, впрочем, всегда можно было принять за куницу”».

Конечно, этот рассказ нельзя считать документальным изложением фактов внешней, событийной жизни, но он точно относится к внутренней биографии.

Когда Достоевский сошелся с кружком «Современника», на него произвела неизгладимое впечатление Авдотья Яковлевна Панаева. В восемнадцать лет она вышла за блистательного, но неглубокого Ивана Ивановича Панаева, ей нравилось чувствовать себя хозяйкой «литературного салона», но она мучилась от неудовлетворенной жажды собственного дела. Когда Достоевский влюбился в нее, ему был двадцать один год, а ей – двадцать три. Она же через год после их встречи выбрала гражданским мужем Некрасова.

«БЫТЬ ОДНОМУ – ЭТО ПОТРЕБНОСТЬ НОРМАЛЬНАЯ…»

Ф. М. Достоевский – Н. Д. Фонвизиной

После Семеновского плаца

По дороге к каторге в Тобольске арестантов, в числе которых был Достоевский, посетили жены декабристов: Наталья Дмитриевна Фонвизина и Прасковья Егоровна, супруга декабриста Анненкова. Эти женщины вызывали у Достоевского чувство преклонения. С Фонвизиной он будет поддерживать переписку и сразу после освобождения напишет: «Вот уже очень скоро пять лет, как я под конвоем или в толпе людей, и ни одного часу не был один. Быть одному – это потребность нормальная, как пить и есть, иначе в насильственном этом коммунизме сделаешься человеконенавистником. <…> Были и у меня такие минуты, когда я ненавидел всякого встречного, правого и виноватого, и смотрел на них, как на воров, которые крали у меня мою жизнь безнаказанно. Самое несносное несчастье – это когда делаешься сам несправедлив, зол, гадок, сознаешь все это, упрекаешь себя даже – и не можешь себя пересилить. Я это испытал. Я уверен, что Бог Вас избавил от этого. Я думаю, в Вас, как в женщине, гораздо более было силы переносить и прощать».

！

Обратите внимание, какие черты Достоевский считает присущими женщине от природы – способность переносить тяжелые условия жизни и, что важнее, способность к прощению.

О женском идеале в литературе, прорастающем из самой русской жизни, Достоевский написал в «Дневнике писателя» от 1876 г.: «Да, не русскому отрекаться от своих женщин. Чем наша женщина ниже какой бы то ни было? Я уже не стану указывать на обозначившиеся идеалы наших поэтов, начиная с Татьяны, – на женщин Тургенева, Льва Толстого, хотя уж это одно доказательство: если уж воплотились идеалы такой красоты в искусстве, то откуда-нибудь они взялись же, не сочинены же из ничего. Стало быть, такие женщины есть и в действительности. Не стану тоже говорить, например, о декабристках, о тысяче других примеров, ставших известными. И нам ли, знающим русскую действительность, не знать о тысячах женщин, не ведать о тысячах незримых, никому не видимых подвигах их, и иногда в какой обстановке, в каких темных, ужасных углах и трущобах, среди каких пороков и ужасов!»

Каторга свела Достоевского не только с декабристками, которые воспринимались как вершина духовной добродетели, но и с женщинами противоположного толка – испитыми, опустившимися, теми, о которых кандальники скабрезно говорили: «Были бы денежки, будут и девушки».

Был еще такой случай. Однажды Достоевский возвращался с работ с конвойным и встретил женщину с девочкой лет десяти. Девочка протянула ему монетку: «На, несчастный, возьми копеечку Христа ради». Монету Достоевский берег как реликвию, пока не украли. Еще один урок сострадания, данный женщиной.

Первая жена: Мария Дмитриевна Исаева

Весной 1854 г. Достоевского определили рядовым в Семипалатинск, Седьмой линейный батальон. Близким другом писателя во время сибирской ссылки стал барон Александр Егорович Врангель. В «Воспоминаниях о Достоевском в Сибири» он пишет, что город «не имел ни одной мощеной улицы, <…> ходить было трудно, увязая по щиколотку в песке, а летом, с палящей жарой в 30° в тени, просто жгло ногу в раскаленном песке». Впрочем, после острога и такой город стал для Достоевского раем, по тем же «Воспоминаниям…».

Благодаря хлопотам А. Е. Врангеля Достоевский стал вхож в местные дома и салоны, а поскольку культурной и общественной жизни в городе никакой не было, писателя охотно приглашали как единственную знаменитость захолустья, благоговейно выслушивали каждую реплику и записывали ее в дневники. Наибольшую заинтересованность в нем проявляли Мария Дмитриевна Исаева и жена ротного командира Достоевского Степнова, мужья которых были горькие пьяницы.

Марии Дмитриевне в тот момент было двадцать восемь лет. Дочь директора астраханской гимназии, она была умна и образованна, страдала от обывательских сплетен и нищеты. Будущее ей представлялось беспросветным, так как муж был хоть и добрым человеком, но безвольным и опустившимся. Врангель описал ее так: «…довольно красивая блондинка среднего роста, очень худощавая, натура страстная и экзальтированная. <…> Она была начитанна, довольно образованна, любознательна, добра и необыкновенно жива и впечатлительна…» Достоевский влюбился в ее хрупкость и внешнюю беззащитность. Поскольку свои чувства он не умел выражать спокойно, ее испугала его страстность. Еще ее пугала его падучая, а его будущее представлялось ей еще сомнительнее, чем будущее ее спивавшегося мужа. Исаева и Достоевский, несомненно, сострадали друг другу, но, возможно, оба ошиблись, приняв сострадание за любовь.

В мае 1855 г. Исаев получил место в Кузнецке, и Мария Дмитриевна уехала с ним. Достоевский тяжело переживал расставание и много ей писал. В августе 1855 г. Исаев умер, Достоевский предложил Марии Дмитриевне руку и сердце и изыскал возможность приехать к ней в Кузнецк. Она же при встрече призналась, что любит местного учителя, друга покойного мужа.

Достоевский не только мужественно воспринял это известие, но и взял на себя хлопоты по подготовке к свадьбе. Сила его благородства настолько ее потрясла, что в 1857 г. она выбрала его, и они поженились.

«ОНА ЛЮБИЛА МЕНЯ БЕСПРЕДЕЛЬНО, Я ЛЮБИЛ ЕЕ ТОЖЕ БЕЗ МЕРЫ, НО МЫ НЕ ЖИЛИ С НЕЙ СЧАСТЛИВО».

Ф. М. Достоевский о Марии Исаевой И. П. Греков. [Катерина Ивановна с детьми]. Литография

Их брак длился семь несчастливых лет и завершился в 1864 г. смертью Марии Дмитриевны от чахотки. Достоевский так подытожил их совместную жизнь в письме к Врангелю: «О, друг мой, она любила меня беспредельно, я любил ее тоже без меры, но мы не жили с ней счастливо. Все расскажу Вам при свидании, – теперь же скажу только то, что, несмотря на то, что мы были