История литературы. Поэтика. Кино - Сергей Маркович Гандлевский Страница 27

славянского ренессанса, рассказывая о своем споре с Й. Шафариком: «Но при всем моем уважении к его огромным сведениям, я не могу согласиться что Славяне не менее Немцов участвовали во всемирной истории. Мне кажется что нам принадлежит будущее, а от прошедшего мы должны отказаться в пользу других. Мы не в убытке при этом разделе. Как не говори а все таки история Германцев теперь важнее Славянской в связи со всеобщею. Через два три столетия — другое дело» (Там же. С. 95). Для сравнения приведем цитату из дорожного дневника Погодина 1839 г., в которой историк пересказывал содержание своего разговора с Ф. Гизо в Париже: «После <я> перевел разговор на Историю, и сказал между прочим, что хотел писать к нему письмо, когда вышла его История цивилизации в Европе, и объяснить, что его рассуждениям не достает целой половины, то есть Восточной Европы, Государств Славянских, кои представляют важные видоизменения всех западных учреждений. Гизо пожалел, что я не исполнил своего намерения, которое было бы для него очень приятно» (Год в чужих краях, 1839: Дорожный дневник М. Погодина. М., 1844. Ч. 3. С. 105; запись от 26 мая).

11 Погодин, будучи профессором, получал в год 1429 рублей 6 о копеек жалованья из штатных сумм, 114 рублей 36 копеек за должность профессора Педагогического института и 142 рубля 95 копеек «квартирных денег», Грановский, являясь кандидатом, почти в два с половиной раза меньше — 714 рублей 80 копеек из штатных сумм, а также 85 рублей 80 копеек «квартирных денег» (Отчет о состоянии и действиях Императорского Московского Университета за 1839-40 академический и 1840 гражданский годы. М., 1841, б.п.).

12 Т.Н. Грановский и его переписка. Т. II. С. 369. В письме к В.В. Григорьеву от 15 ноября 1839 г. Грановский жаловался: «А признаюсь — скучно в Москве. Берлин избаловал меня во всех отношениях: там у меня были близкие люди, с которыми можно было поделиться и горем и радостию. Здесь я один. Между профессорами нашими есть славные люди, которых я от всей души полюбил, но никто не может мне заменить того что было в Берлине» (Щукинский сборник. Вып. 10. С. 102).

13 Письма М.П. Погодина к М.А. Максимовичу / С пояснениями С.И. Пономарева. СПб., 1882. С. 19. Отношения Погодина с Грановским, не будучи дружественными в 1840-е гг., все-таки не переросли в открытый конфликт. Погодин откликнулся на смерть Грановского в письме к П.А. Вяземскому от октября 1855 г.: «Схоронили Грановского. Это потеря для университета: мог он делать более, нежели делал!» (Письма М.П. Погодина, С.П. Шевырева и М.А. Максимовича к князю П.А. Вяземскому, 1825–1874. СПб., 1901. С. 51). См. также: Петров Ф.А. М.П. Погодин и создание кафедры российской истории в Московском университете. М., 1995. С. 79, 96.

14 Наиболее показательный, на наш взгляд, пример может быть заимствован из биографии Андрея Николаевича Муравьева, литератора, путешественника, мемуариста, впоследствии известного своими адаптациями священных текстов для светских людей. В 1827 г. Муравьев начал работать над трагедией из времен крестовых походов «Битва при Тивериаде», причем объяснял он выбор сюжета именно особой, «романтической» притягательностью этой тематики: «.. из всех событий протекшего ближе говорили сердцу крестовые битвы юной Европы. Романтические подвиги рыцарей, слепо жертвовавших любви и славе, стремившихся в Палестину, чтобы воскресить там призрак Иерусалима, — сильно волновали грудь нашу, в том возрасте, когда жизнь облекает еще все предметы поэтическим покровом» (Предисловие 1833 г. // Муравьев А.Н. Битва при Тивериаде, или Падение крестоносцев в Палестине. Киев, 1874. С. 9; см. также: Муравьев А.Н. Мои воспоминания // Русское обозрение. 1895. № 5. С. 66). Более того, Муравьев сравнивал действия русской армии в Османской империи в 1827–1829 гг. с крестовым походом («С тех пор мы (с Семеном Николаевичем Сулимой, адресатом трагедии. — М.В.) были оба участниками похода, который можно назвать крестовым, и тебе удалось обнажить саблю на неверных»: Муравьев А.Н. Битва при Тивериаде, или Падение крестоносцев в Палестине. С. 10) и, во-вторых, непосредственно находясь на русско-турецкой войне, активно работал над трагедией о битве при Тивериаде («Разнеслись слухи о войне с Турками, и мы пошли за Днестр. Но меня радовала война, я был напитан духом крестоносцев, которых недавно описал… Меня одушевляла мысль о свержении ига неверных с единоверцев и, когда других занимали собственные виды, я видел пред собою один лишь подвиг веры! Во время похода окончил я мою трагедию…» (запись от 30 ноября 1827 г.: Муравьев А.Н. Мои воспоминания // Русское обозрение. 1895. № 5. С. 67). Написанная и затем в 1833 г. поставленная на сцене пьеса успеха не имела: как Муравьев отмечал в своих воспоминаниях, знание театральной публики о крестовых походах было весьма ограниченным: «.. самая публика была незнакома с лицами и событиями крестовых времен», а «самое духовенство на меня роптало за то, что на сцене был вид Иерусалима» (Муравьев А.Н. Мои воспоминания. М., 1913. С. 30–31).

15 Подробнее см.: Заборов М.А. Крестовые походы в русской историографии первой половины XIX в. // Византийский временник. М., 1962. Т. XXI. С. 183–197; Он же. Историография крестовых походов (литература XV–XIX вв.). М., 1971. С. 334–361.

16 Например, «История крестовых походов» И.Д. Ертова (1835).

17 См.: Реизов Б.Г. Французская романтическая историография 1815–1830 гг. Л., 1956.

18 См., например: История Средних веков, составленная берлинским профессором А. Циммерманом / Пер. с фр. СПб., 1836. С. 220–238.

19 Отметим, что термин «крестовые походы» подразумевает, прежде всего, войну с неверными или в крайнем случае с язычниками. Мысль о «крестовом походе» христиан против христиан, ставшая популярной в 1850-е гг. благодаря историческим трудам С.М. Соловьева, в конце 1830-х гг. идеологически актуальной не была, хотя и высказывалась в исторических сочинениях. См. первый том «Русской истории» Н.Г. Устрялова: «Виновником нашествия Биргера был папа, который в 1237 году повелел буллою Упсальскому епископу проповедывать в северных странах крестовый поход против Финляндии и Руси. Тогдашний Князь Новгородский Александр Ярославич образумил Шведов…» (Устрялов Н.Г. Русская история / 2-е изд. СПб., 1839. Т. 1. С. 220).

20 Цит. по: Гизо Ф. История цивилизации в Европе. М., 2007. С. 188.

21 Там же.

22 Там же. С. 188, 200–201.

23 «Крестовые же походы в любом случае были необходимы. Во-первых, без них не могло бы образоваться новое общество. Далее, без этого поучительного деяния человеческому разуму недоставало бы величайшего примера возможного воодушевления религиозным чувством и не было бы истинной меры для великого двигателя всех дел на этом свете. Наконец, без этого грядущие поколения не имели бы воспоминания великого, необходимого, исполненного поучения и удивительно