Максим Ларсонс - В советском лабиринте. Эпизоды и силуэты Страница 27

Я обратился к Коппу, так как почтового сообщения с советской Россией тогда вовсе не существовало, а я сам не имел никакой возможности войти в сношение с Москвой. Я не хотел показаться перед Красиным и Крестинским в качестве злостного беглеца, тем более, что мои родители и братья тогда еще проживали в России и могли бы из-за меня подвергнуться самым тяжелым преследованиям.

Копп принял мой доклад и обещал мне препроводить его немедленно Красину и Крестинскому.

Глава двенадцатая

Ю. В. Ломоносов

Профессор Юрий Владимирович Ломоносов несомненно одна из самых интересных личностей на советском горизонте.

Человек с громадными практическими и теоретическими знаниями в области всего железнодорожного дела, он занимал в царское время высокие посты в министерстве путей сообщения и имел титул превосходительства.

В 1901–1907 г. Ломоносов был профессором Киевского Политехнического Института, в 1912 г. — членом Инженерного Совета, в 1917 г. он был послан правительством Керенского в Соединенные Штаты Северной Америки в качестве члена чрезвычайного посольства, во главе которого стоял посол Бахметьев; в конце 1919 г. он вернулся в советскую Россию и был назначен членом президиума Высшего Совета Народного Хозяйства.

Способный инженер и организатор, авторитет по строительству локомотивов. Человек дела, любящий труд и чрезвычайно работоспособный. Человек в высшей степени одаренный, но с преувеличенным самомнением.

Педантически аккуратный в работе, строгий к себе и к своими сотрудникам, твердый и беспощадный в защите своих интересов, беззастенчивый в выборе средств, своевластный и капризный в обращении с подчиненными.

С другой стороны, душа общества, очаровательный собеседник, остроумный рассказчик, всегда преисполненный желанием ослепить своих собеседников, своих друзей, своих гостей и привести их в состояние восторженного изумления.

Тонкий ценитель всех радостей жизни, брызжущий силой, не знающий преград, блестящий знаток кухни и погреба, восторженный составитель самых избранных меню.

Вечерком, в кругу друзей, за стаканом вина и в повышенном настроении, Ломоносов рассказывал напряженно внимавшим его словам слушателям разнообразные приключения из своей богатой переживаниями жизни.

Он рассказывал о своей службе в царское время, о Петербурге и о дворе, о своем участии в революции и об аресте царя, о своих американских впечатлениях, о всем пережитом в советской России и на советской службе. Он, конечно, переходил и на неисчерпаемую тему о женщинах и был знаменит своими совершенно неприкрытыми эротическими анекдотами, доказывавшими детальное и глубокое знание дела.

Может быть, рассказы из его жизни не всегда строго отвечали действительности. Значительная примесь фантазии была во всем этом несомненна. Но все передавалось так блестяще, с таким сверкающим юмором, а отдельные моменты обрисовывались так захватывающе и увлекательно, что сомнение в их правдивости в момент рассказа не приходило даже в голову.

Из всего обильного материала я передаю здесь только некоторые характерные для Ломоносова рассказы, лично мною от него услышанные; я стараюсь соблюсти по возможности и стиль рассказчика:

В 1919 г. мне предстояла длительная служебная поездка. Я ездил большею частью в салон-вагоне и стража моя состояла из матросов. Старшего этой стражи звали Семеном, это был крепкий, богатырского сложения матрос. Я знал, что на Семена я безусловно могу полагаться, и что он все исполнит, что я от него потребую, совершенно точно и хладнокровно.

Я позвал его и сказал:

«Семен, а Семен! Сегодня вечером на такой-то станции в мой вагон войдет один человек. Он высокого роста, в очках, у него маленькая бородка, понимаешь?»

«Есть».

«Ну так вот, этот человек будет ужинать в моем вагоне и после ужина перейдет в другой вагон, где он спит, понял?»

«Есть».

«При переходе в другой вагон с этим человеком произойдет несчастье! Ты понял, Семен?»

«Есть».

«И представьте себе, голубчик, несчастье действительно случилось, при переходе этот человек поскользнулся и свалился с вагона[11]».

Осенью 1919 г. меня послали с очень важным служебным поручением на юг России. Дело было во время гражданской войны, все летело вверх тормашками, и мое поручение было довольно опасным. Я должен был внести порядок в железнодорожное сообщение, я должен был наладить скорейший пробег воинских поездов и ускорить подвоз съестных припасов.

Мы прибыли на станцию Синельниково. Здесь комендант красноармейской части поджег вокзал и разрушил часть железнодорожных построек. Немедленно по прибытии на станцию я потребовал этого человека к себе в вагон для того, чтобы он дал мне отчет в том, что натворил.

Но он забаррикадировался в вагоне и не хотел идти ко мне. Я послал к нему своих матросов и еще раз приказал ему явиться, в противном же случае по его вагону будет открыт огонь. После долгих колебаний человек сдался и явился ко мне. Он был в нетрезвом виде и пытался оправдаться, приводя в свою защиту самые жалкие доводы.

За мной стояла женщина, коммунистка, совсем еще молодая, и кричала, обращаясь ко мне: «Дайте мне это сделать! Я ему пущу пулю в затылок! Я убью его на месте!» Я посмотрел ей в глаза и мне сделалось страшно. Мне казалось, что передо мной стоял кровожадный зверь.

Я, конечно, имел право немедленно расстрелять этого человека на месте, но я предпочел послать его под конвоем в военный суд в Харькове с кратким докладом обо всем, что он натворил на станции.

Через несколько дней я, разумеется, получил известие, что он приговорен военным судом к смерти и что приговор приведен в исполнение.

«Вы видите, мой друг, обошлось и так».

Однажды после длительной служебной поездки я приехал в Москву и был доволен, что мог отдохнуть, наконец, несколько дней. Свою секретаршу я отпустил и она полетела к своему мужу, молодому инженеру. Вы его, наверное, знаете, я прозвал его «г…ожуем». Когда он говорит, кажется, что у него полон рот.

Вдруг я узнаю, что я должен в тот же вечер ехать в Ревель по очень важному делу. Я велел протелефонировать своей секретарше с приказанием прийти в 3 часа ко мне. Она не является. Вы знаете, до чего я аккуратен. Уже 3 часа, а ее все нет. Я думаю, не хочет с мужем расставаться. Половина четвертого, а секретарши нет!

В 4 часа зову я своего верного Семена и говорю: «Семен». — «Есть». — «Вот адрес, ты найдешь мою секретаршу, найдешь во что бы то ни стало и приведешь ее ко мне, мертвую или живую!»