Карин Мюллер - Japanland. Год в поисках "Ва" Страница 26

С прошествием времени сёгунат (правительство) Тогукавы взял под контроль все аспекты повседневной жизни. Крестьянам чаще всего не разрешали есть рис, выращиваемый их собственными руками, – только кормовое зерно и просо. Десятники могли носить платье из грубого шелка, но простым земледельцам приходилось довольствоваться одеждой из льна и хлопка. Одежда из красных и розовых тканей, а также узорчатая считалась табу. Даже размер стежков регулировался правилами. Земледельцам разрешалось использовать седло для верховой езды, но запрещалось подстеливать одеяло. Существовали особые законы, регулировавшие расходы: они определяли, в каких домах могут жить граждане, сколько денег им позволено потратить на похороны и какого размера зонтик им разрешено иметь

В оправдание железной системы контроля за обществом сёгун приводил учение Конфуция, в котором огромный упор делается на правильное поведение и послушание. В конфуцианстве все человеческие отношения делятся на 5 типов: правитель/подчиненный, отец/сын, муж/жена, старший брат/младший брат, друзья. Для поддержания порядка в этих отношениях должны соблюдаться определенные правила. Долг каждого гражданина – смириться со своим положением, принять его с достоинством и беспрекословно подчиняться старшим по рангу.

После правления Токугавы 250 лет Япония провела вне времени. Технический прогресс и изобретения были запрещены законом, общество заморозилось на уровне XVII века. Контакты с внешним миром запрещались и карались смертной казнью. Мельчайшие аспекты жизни были предопределены и 2,5 века оставались неизменными. Это общество не знало свободы, но обретало успокоение и защищенность в системе, где каждый знал, что от него требуется. Земледельцы возделывали землю, в точности как когда-то их деды, носили ту же одежду и подчинялись тем же правилам. Одно поколение сменяло другое, и постепенно иерархия и структура вошли в саму ткань общества, сплелись с ним воедино.

В 1868 году сёгунат был свергнут, а классовая система отменена. Бывшие самураи обрезали свои хвостики, надели деловые костюмы и вступили в новое правительство. И создавая современное государство, они руководствовались ценностями, усвоенными с детства: все та же преданность старшим, почтительное отношение к власти, иерархическая структура, строго формализованная система поведения, знание своего места в социальном ряду. Какие бы невероятные изменения ни произошли с Японией за прошедшие почти 140 лет, в основе этого общества до сих пор лежит милитаристская этика. На автобусной остановке люди выстраиваются в ровную очередь. Поезда всегда приходят по расписанию. Таксисты носят белые перчатки и ревностно следят за чистотой своих автомобилей. Дети послушны, как ангелы. Все пешеходы терпеливо ждут, пока зажжется зеленый свет. А когда у старшего по рангу есть для тебя поручение, его следует выполнять беспрекословно.

«Если ты хочешь стать настоящей японкой, то должна научиться страдать, – говорит Роберто. – Ты должна понять, что такое дисциплина и терпение».

Терпением я никогда не отличалась, но если это под силу японцам, то чем я хуже? И вот я иду домой искать рецепты.

«Не забудь поблагодарить ее письменно», – кричит мне вслед Роберто.

Должно быть, Юкико услышала страх в моем голосе или ей просто стало жаль Гэндзи и его вкусовые клетки, но ее суровое меню претерпело некоторые послабления. В первый вечер мне придется приготовить только рис и простой салат из водорослей, а на десерт – фрукты. Просыпаюсь на рассвете и прочесываю фруктовые прилавки, выбирая плоды без единого изъяна, словно сошедшие с натюрморта. Первую порцию риса готовлю на пробу» и когда она выходит чуть недоваренной, запускаю рисоварку во второй раз. В полдень бегу в супермаркет за углом купить пакет с водорослями.

Вернувшись домой, разрываю пакет. Всю квартиру тут же пропитывает вонь – так пахнет выброшенная на берег тухлятина. В пакете еще один маленький пакет, который я сперва приняла за приправу, и только потом заметила, что на нем большими и, слава богу, английскими буквами написано: «Не предназначено в пищу». Выкидываю пакетик Водоросли ужасно соленые и совершенно несъедобные на вид. Кладу их в большую миску и замачиваю, часто меняя воду. Водоросли разбухают и увеличиваются сначала вдвое, потом вчетверо. Вкус у них такой, словно они несколько месяцев пролежали на дне лодки. Может, их полагается варить с соевым соусом? Кладу половину водорослей в сковородку, щедро поливаю соусом и оставляю тушиться. Через полчаса вся квартира пахнет, как склизкая гнилая жижа доисторического болота. Пробую водоросли. Они ужасны. Может, их надо класть в мисо-суп? Кладу половину водорослей из сковороды в кастрюлю побольше (они все продолжают раздуваться, как какой-то болотный монстр) и добавляю несколько столовых ложек мисо. Наконец вкус мисо перебивает запах водорослей, и их уже можно прожевать… хотя, если честно, без водорослей это блюдо было бы намного лучше, а с кубиками тофу – еще лучше.

Когда Гэндзи приходит домой, решаю с ним проконсультироваться и выношу полмиски сырых водорослей. Гэндзи, добрейшей души человек, обладает удивительными интеллектуальными способностями, но кухня – не его стихия. Ему надо несколько минут, чтобы понять, как работает нагреватель для воды. Мы вместе смотрим на обмякшие водоросли. Потом он предлагает положить их в мисо-суп. В конце концов он говорит, что лучше спросить Дзюнко. Водоросли отправляются в мой холодильник.

Я знаю, что Дзюнко вернется домой только в час ночи, а мне в 5 вставать. Вывоз мусора только в среду, но 2 дня с этой вонью я не проживу. Зажигаю ароматические палочки, собираю водоросли и иду на пляж Там, убедившись, что на меня никто не смотрит, отпускаю их на свободу.

По пути домой понимаю, что у меня нет выбора: придется попросить о помощи Дзюнко. К сожалению, моя «сестричка» готовит лишь по принуждению, а домашними делами не станет заниматься даже в случае смертельной необходимости. Да и зачем ей это, если мать встает спозаранку и готовит ей завтрак, стирает белье, чистит ботинки и стелит постель. Дзюнко обычно приходит домой не раньше полуночи, по выходным спит до полудня, а к часу опять едет в Токио. Вряд ли ее обрадует моя просьба.

Но даже она не сможет проигнорировать просьбу человека, который оплачивает ее счета. По дороге в школу дзюдо я робко говорю Гэндзи, что помощь Дзюнко мне бы пригодилась, особенно упирая на то, что этот опыт будет для нее весьма ценным после помолвки.

Вечером следующего дня ранней электричкой приезжает явно недовольная Дзюнко. Садимся за кухонный стол и штудируем кулинарные книги.