Если бы стены могли говорить… Моя жизнь в архитектуре - Моше Сафди Страница 25

«Я – повелитель!» – драматически провозгласил он. Но всего лишь имел в виду, что в рамках своих официальных полномочий он действует от лица федерального правительства, и в этом вопросе его власть – это закон. И Черчилль отправил критический отчет в ящик своего стола. Ближе к открытию «Экспо» я получил медаль Месси за достижения в области архитектуры – проект и создание Habitat’67. Это был прекрасный момент, но я считал, что единственный, кто заслужил эту медаль, – Черчилль. Вскоре я пришел в кабинет к Черчиллю и вручил медаль ему. «Она принадлежит вам», – сказал я. Когда Эд Черчилль умер в 1978 году, я, к своему удивлению, узнал, что он завещал эту медаль мне. Я убедил его сына оставить медаль в семье.

Моя первая команда: весь персонал, работавший над Habitat’67, в офисах «Плас Виль-Мари», Монреаль, 1965 г.

* * *

Когда я искал партнера для моей новой деятельности в области архитектуры, моей первой мыслью было обратиться к одному из крупных модернистских бюро – John B. Parkin Associates в Торонто, канадскому аналогу международной многофункциональной компании Skidmore, Owings & Merrill. Джон Барнетт Паркин был директором и занимался общими вопросами. Главный проектировщик Джон Кресуэлл Паркин – как ни странно, не родственник директора – был учеником Миса ван дер Роэ, спроектировал множество модернистских общественных зданий в Канаде и работал с самим Мисом ван дер Роэ над его зданиями в центре Торонто.

Компания John B. Parkin Associates была большой, в духе корпорации, и когда я обратился к ним, то почувствовал, что на меня смотрят как будто свысока. Допускаю, что мое впечатление было неверным, но различие в стиле чувствовалось. Представители John B. Parkin были хорошо одеты, отличались официальным стилем общения и утонченностью. Моя команда была более демократичной: мы работали без пиджаков и обращались ко всем по имени. У нас не существовало жесткой иерархии. Представители Паркина сказали, что были бы рады реализовать Habitat с нами. Но, конечно, они будут контролировать проект и настаивают на том, чтобы выполнить проектирование строительных конструкций собственными силами. Я сказал: «Нет, Комендант – мой инженер, и он никуда не уйдет». Паркин попытался действовать через мою голову, но Черчилль и Шоу поддержали меня, и я начал искать другого партнера, на этот раз в Монреале. David, Barott, Boulva очень хотела сотрудничать и не стремилась к доминированию. Эта компания отправила трех человек из руководящего состава в мой офис, где они и проработали с нами следующие три года.

Я заключил контракт с «Экспо» – то есть с Эдом Черчиллем и его персоналом – о нашей оплате: в общей сложности $600 000. С этого момента все затраты офиса – рента, зарплаты, профессиональная страховка – должны были поступать вплоть до завершения проекта. В самом разгаре работы над проектом в процессе были заняты 40 человек – некоторые коллеги из Университета Мак-Гилла или архитекторы, с которыми я познакомился в Филадельфии. Я арендовал помещение в «Плас Виль-Мари». Я нанял секретаря, грозную Мерседес Опи, раньше работавшую в офисах «Экспо». Она была из тех людей, которые по-настоящему знали, как управлять чьей-то жизнью. Я также нанял бухгалтера. Несколько недель мы все работали по четырнадцать часов в день. Это был единственный раз в моей жизни, когда я мог работать долгое время, не отвлекаясь, только над одним проектом. Главные архитекторы, направленные David, Barott, Boulva, – на поколение старше всех остальных – внесли серьезный вклад и делились опытом. Их технические знания в таких вопросах, как гидроизоляция и общие детали, оказались незаменимы.

Дэвид Райнхарт (придерживает чертеж) со мной и остальными в «Плас-Виль-Мари», 1964 г.

Как только проект получил финансирование и стал реальностью – хотя его еще надо было построить, – неведомо откуда стали появляться критики и оппоненты, и среди них Поль Трепанье. Архитектор по профессии, он был мэром маленького города Грэнби в провинции Квебек, а также бывшим президентом Ордена архитекторов Квебека. Трепанье начал писать о нашем «сумасшедшем проекте», «безумном и безрассудном примере преступной наивности» и в 1965 году призвал королевскую комиссию провести расследование, почему собираются строить нечто столь нелепое. На какое-то время Трепанье оккупировал первые полосы газет, но люди с более трезвой головой распознали его мотивы – публичность с прицелом на занятие более высокой должности, – и проблема исчезла.

Приблизительно в это же время французская компания-застройщик, работавшая с некоторыми местными архитекторами, вдруг обнародовала свой проект и предложила его «Экспо». Компания объявила, что может построить экспериментальное жилье – на том самом месте, которое мы выбрали, – за половину цены. Такой поворот событий оказался особенно неприятным, поскольку французская компания была одной из тех, с кем мы консультировались по поводу изготовления сборных блоков. Мы поделились с ними запатентованными чертежами, нашими инженерными изысканиями, нашими расчетами стоимости – всем. А они потом стали действовать за нашей спиной. Такого рода «пробный шар» должен был немедленно лопнуть. Но из правительственных кругов в Оттаве пришло указание, что французский план «Y67» (строения были представлены в виде буквы Y) следует принять всерьез – как мы предположили, по политическим мотивам. Результат напоминал конкурс на лучшую выпечку: команда Habitat и французская группа представили свои проекты дирекции «Экспо», которая руководила всемирной выставкой в целом. Французская компания подготовила толстый пакет документов на дорогой бумаге в гладком кожаном переплете. Мы со своей стороны имели все копии документов (на обычной бумаге) и детализированную материальную модель. Французское предложение было отвергнуто как неподходящее. Ни дизайн, ни метод строительства не были достаточно инновационными. Несколько месяцев спустя изумленные руководители «Экспо» получили от французской компании счет на возмещение затрат на ее работу.

С моей дочерью Тааль на строительстве Habitat’67, 1966 г.

Даже The New Yorker обратил внимание, 1967 г.

Еще больше проблем подстерегало нас впереди, включая перетасовку кабинета министров в федеральном правительстве. «Экспо» в целом находилась в юрисдикции Министерства торговли, и новый министр, Роберт Уинтерс, озвучил опасения, что всемирная выставка выходит за рамки бюджета. Уинтерс тоже претендовал на более высокий пост и стремился стать суровым наблюдателем и контролерем. В конце концов он решил, что от Habitat просто следует отказаться. К этому времени – к январю 1966-го – мы уже изготовили около сорока