Екатерина II. Как пополнялись и тратились личные средства. Кошелек императрицы - Игорь Викторович Зимин Страница 24

Буквально накануне свадьбы, 22 сентября 1773 г., в день очередной годовщины коронации, Екатерина II вновь единственная блистает в русском платье: «В сей день Ея Императорское Величество соизволила быть в Русском платье; Ея Императорское Высочество и Их Светлости Ландграфиня и принцессы были в робах же»[141].

Эволюция в формировании декора и силуэта русского придворного платья, видимо, завершается к 1775 г., когда появляются портреты великой княгини Наталии Алексеевны, где она изображена (предположительно) в русском платье. К этому времени Екатерина II отказывается от монополии на русское платье, его начинают носить сначала невестка – великая княгиня Наталия Алексеевна, а затем и придворные дамы, и это совершенно не случайно, поскольку ношение русского платья бывшей немецкой принцессой символизировало ее «превращение» в православную великую княгиню[142].

Фальконе П.-Э. Портрет великой княгини Натальи Алексеевны.

Репродукция. Романовская галерея.

1905 г.

На портретах Наталия Алексеевна изображена в распашном верхнем «русском платье» с ложными рукавами и нижним платьем с вертикальным золотым шитьем и длинными присобранными рукавами. По мнению Е.И. Митиной, «столь активное использование “русского платья” на портретах Наталии Алексеевны представляется нам не случайным: оно подчеркивает принадлежность принцессы к Русскому двору»[143].

Денежные документы по комнатной сумме Екатерины II подтверждают версию о завершении эволюции образа «русского платья» к 1775 г. В декабре 1775 г. оплачен счет венскому ювелиру на русской службе Л. Пфистереру: «Ювелиру Пфистереру за бриллиантовый аграф на шляпу 2450 руб., да за взятые в мастерскую подполковника Бартеневым бриллианты, на славянское платье и портупейную пряжку 2188 руб. Всего 4638 руб.» (декабрь 1775 г.). На основании этой записи можно предположить, что «славянское платье» в своем декоре менялось и маленькие бриллианты появились только в 1775 г. И очевидно, что «славянское платье» синонимично «русскому платью».

Жан Луи Вуаль. Портрет великой княгини Наталии Алексеевны. 1773-1775 гг.

Судя по всему, Екатерина II и ее невестка, появляясь на торжественных церемониях в русском платье, давали своему окружению некий политический посыл, связывая прошлое и настоящее, поэтому постепенно придворные дамы принимают новый парадный образ. В итоге с 1775 г. русское платье становится парадным платьем придворных дам.

Но не для всех и не сразу. Например, во время пребывания Екатерины II в Москве 30 августа 1775 г. состоялась церемония праздника Александра Невского, на котором присутствовали кавалеры ордена. Екатерина II также была в орденском уборе. На балу, который состоялся вечером, «в сей день дамы были в Роброндах, а другие и в русском». Это очень показательное разделение – «а другие в русском»[144]. Как вариант, возможно, что в роброндах были московские дамы, еще не знакомые с последними веяниями придворной моды.

10 октября 1775 г. ситуация повторилась. В этот день в Кремлевском дворце состоялся публичный прием турецкого посла, «причем дамы были в русском и в роброндах, а кавалеры в обыкновенном цветном платье»[145]. При этом Екатерина II на официальной церемонии в парадном платье, но вечером «Ея Императорское Величество, переодевшись в русское платье, изволила из внутренних покоев выйти, и в шествии к обеденному столу изволила смотреть Султанские подарки»[146]. И уже на следующий день в придворную церковь на литургию «дамы в русском платье» собирались в парадных покоях, о роброндах не упоминается.

В последующие годы упоминания о «русском платье» императрицы встречаются в камер-фурьерских журналах довольно часто. Иногда в Зимнем дворце во время придворной церемонии можно одновременно увидеть и мундирное, и русские платья. Например, 6 января 1777 г.: «Ея Императорское Величество изволила быть в длинном гвардейском мундире. Дамские персоны были в русском платье». 4 июня 1777 г.: «В Воскресенье, в день праздника Живоначальныя Троицы… для трактования вышеупомянутых лейб-гвардии Измайловского полка дамские персоны были в русском, а кавалеры в обыкновенном цветном платье, а военные в шарфах… В сей день Ея Императорское Величество изволила быть в длинном гвардейском мундире».

Когда 5 июня 1777 г. в Царское Село прибыл инкогнито шведский король Густав III, императрица «изволила быть в русском платье и в кавалерии». Придворные дамы также были «в русском же платье, а кавалеры в кавалериях». На следующий день 6 июня Екатерина II и шведский король отправились на закладку церкви «во вновь построенный Дворец, близь средней руки, называемый Кекерики», то вновь императрица и придворные дамы все были в русских платьях: «Сего числа, для выходу, Ея Императорское Величество изволила быть в русском платье и в Шведском ордене Святого Серафима»[147], а «дамские персоны в русском платье, кавалеры в кавалериях и шпагах».

Шведский король под именем графа Готландского пробыл при дворе Екатерины II более месяца, и на придворных мероприятиях он часто видел дам в «русских платьях». 28 июня 1777 г., в очередную годовщину воцарения императрицы, на куртаге Екатерина II подарила графу Готландскому «трость, богато убранную бриллиантами», и «дамские персоны» привычно блистали «в русском платье». 29 июня 1777 г. во время маскарада, устроенного на тезоименитство наследника великого князя Павла Петровича, были в масках, но на литургии «по утру дамские персоны были в русском платье».

В начале 1780-х гг. парадное «русское платье» с кокошником – это уже форма одежды для дам, имеющих право на приезд к Императорскому двору. Судя по всему, эта практика сложилась без регламентирующих документов, только следуя воле императрицы. Поэтому в камер-фурьерских журналах факт участия дам в дворцовых церемониалах в «русском платье» становится поводом подчеркнуть значимость придворного церемониала.

Например, 24 июня 1788 г., «в день праздника Рождества Честного Славного Пророка, Крестителя Господня Иоанна», когда в Царское Село пришли известия о победах русского флота под Очаковом, на церковной службе дамы «в русском, а кавалеры в цветном платье». Сама императрица «была одета в морском белом длинном мундире»[148]. На следующий день, 25 июня 1788 г., на церковной службе в честь морской победы гребного флота под Очаковым «Ея Императорское Величество, быв одета в морском длинном мундире, обще с Ея И. Высочеством шествие иметь изволила» [149]. 28 июня 1788 г. на церковной службе в память очередной годовщины восшествия на престол – «дамы в русском платье». 29 июня 1788 г., в день тезоименитства наследника Павла Петровича, – «дамы в русском». Таким образом, к концу 1780-х гг. дамское «русское платье» становится стандартной формой одежды для парадных дворцовых церемоний.

Таким образом, демонстрация русского платья стала частью идеологической программы сценария власти Екатерины II, которым она отчасти противопоставляла себя Елизавете Петровне,