Глина и кости. Судебная художница о черепах, убийствах и работе в ФБР - Элизабет Бэйли Страница 24

Уэйд, в свою очередь, сразу сообщал мне, когда к нам поступал новый череп с каким-нибудь редким отклонением вроде лишнего зуба или незакрытого черепного шва.

Мы в отделе стали лучше ладить между собой, потому что рассадка изменилась: мы работали в общем помещении и имели возможность ближе узнать друг друга. Теперь мы обменивались шутками за работой, обсуждали новости или голливудские сплетни и вместе обедали в кафетерии академии. Я начала ощущать тот же дух товарищества, что царил в Хопкинсе.

Начальник, руководящий группой старших художников с выдающимися послужными списками, может спокойно почивать на лаврах. Просто передаешь работу своим подчиненным и ни о чем не беспокоишься. Именно так Гэри и поступал, и когда он ушел, мы ожидали, что все останется по-прежнему. Обычно такие позиции заполняются кем-то из своих, и мы рассчитывали, что один из художников займет его место.

Мы сильно удивились, когда на должность назначили ГАРРИ ДАННА, но в целом ничего не имели против. Он знал нас всех много лет, мы вместе работали и вместе ездили в командировки, так что он прекрасно знал, на что каждый из нас способен.

Мы с Гарри раньше неоднократно выезжали на места преступлений и всегда находили общий язык. Один случай запомнился мне особо: мужчина проник к женщине в дом и долго дожидался ее там, собираясь изнасиловать. Шокирующим тут было то, чем все закончилось.

У нее была винтовка, и она, видимо, услышала снаружи шум; в двери, ведущей из спальни в коридор, остались отверстия от пуль. Я сразу представила себе, как нападавший схватил винтовку за дуло. Очевидно, он вырвал оружие у нее, и женщина осталась беззащитной. Судя по фотографиям, она отбивалась изо всех сил, но он загнал ее в ловушку в собственном доме.

Мы сидели за ланчем и обсуждали это дело с агентом, когда он сказал:

– Сигнализация могла бы спасти ей жизнь.

Это было невероятно грустно. У нее не было причин думать, что ей нужна сигнализация. Она жила в уютном районе, знала всех соседей, и они всегда присматривали друг за другом. Район был безопасным, и преступления там случались крайне редко. Многие даже оставляли свои дома незапертыми.

Но ведь никогда не знаешь, кто ходит по улице. В данном случае это оказался человек, освобожденный по УДО, который остановился у брата, жившего по соседству. У него имелась история преступлений на сексуальной почве, включая попытку убийства, и всего через неделю после выхода из тюрьмы он напал на новую жертву. Он изнасиловал ту женщину, перерезал ей глотку, а потом испражнился на ковер возле ее тела.

То дело по-настоящему меня потрясло. Мы с Гарри остановились в маленьком отеле, который мне не нравился, потому что двери открывались на улицу. Я была в расстройстве после того, как зарисовала место преступления, и, хотя говорила себе, что это смешно, на всякий случай подперла дверь своего номера стулом. Я не собиралась рассказывать об этом никому на работе, потому что меня наверняка начали бы дразнить за такую тревожность, и Гарри тоже не хотела говорить. Но на следующее утро за завтраком он сказал мне, что сам так сделал.

Рэндалл был единственной ложкой дегтя в бочке меда. Когда он вернулся из своей отлучки – где бы он ни был, – его перевели к нам в отдел фотографии. Ему это понравилось не больше, чем нам, и через несколько месяцев он сумел договориться о переводе обратно в графику. Никто из нас не собирался с этим спорить.

Годами я слышала, как про Рэндалла говорили, что он вроде тефлона – никакие прегрешения к нему не цепляются. Когда мы с коллегой увидели, как Рэндалл расцеловывается с начальницей из главного офиса и обнимает ее, мы, мягко говоря, удивились. А когда нас вызвали на ковер и жестко приказали «забыть, что мы видели», нас это напугало. Господи боже! Мы предпочли бы не видеть вообще ничего.

За несколько лет до реорганизации Гэри вызвал меня к себе в кабинет поговорить о тренинге по отображению лиц. Я была руководительницей программы, что в переводе означало – я отвечаю за составление методичек и учебных материалов, поиски помещения, сотрудничество с отделом обучения, отбор заявлений от потенциальных студентов и тысячу других вещей, которые необходимо организовать, чтобы четырнадцать учащихся из разных стран приехали к нам на трехнедельный курс.

– Мы собираемся реорганизовать программу, – сказал Гэри. – Убираем лицевую аппроксимацию и посмертные изображения. Надо больше сосредоточиться на фотороботах и добавить технику ведения собеседования со свидетелем и дачу показаний в суде. Еще я хочу привлекать больше сотрудников ФБР. Я уже говорил кое с кем в академии, и она с радостью согласилась. Можешь скоординировать свое расписание с ее планами и подыскать других инструкторов для следующего тренинга?

До него оставалось лишь несколько месяцев, но я не колеблясь ответила: «Да». Мы уже обсуждали эту тему, и я видела, что Гэри настроен решительно.

Лицевая аппроксимация всегда была интересной составляющей курса, но с течением времени мы начали понимать, что тренинг приносит больше вреда, чем пользы. Правильно говорят, что «недостаток учебы – опасная штука», потому что требуется куда больше недели, чтобы получить достаточные навыки в такой непростой области, как лицевая аппроксимация.

Студенты тоже оставались недовольны: их знакомили с очень любопытной техникой, но они знали, что в реальности вряд ли ее когда-нибудь применят. Большинство тех, кто приезжал к нам учиться, работали одновременно в государственных и местных правоохранительных органах и большую часть рабочего времени занимались составными портретами. Каждый судебный художник мечтает когда-нибудь подержать в руках череп, но могут пройти годы, прежде чем это действительно произойдет.

Деньги тоже имели значение. Приглашенные инструкторы брали дорого, и ставки каждый год повышались. Может, у ФБР и много денег, но к моменту, когда они доходят непосредственно в отделы, от них остаются сущие крохи.

Переформатированный класс по изображению лиц имел огромный успех. Мы вернулись к корням: готовили художников к работе, которую они делают ежедневно, а кроме того, добавили больше занятий по техникам интервьюирования и по даче показаний в суде. Начальство было довольно сокращением расходов, а мы могли больше использовать наших внутренних экспертов.

Техники проведения интервью преподавал психолог из поведенческого отдела ФБР – того самого, который показывают в «Молчании ягнят». И да, этот отдел действительно находится в подвале под кафетерием. Первое, что приветствует вас при входе, – манекен Энтони Хопкинса в оранжевом тюремном комбинезоне и кожаной маске, сидящий в клетке. У него при