Машина смерти - Джин Мастейн Страница 24

и начать новую жизнь в Сан-Франциско. Он посетил этот город, еще когда приезжал домой на побывку, и его с первых минут поразила пьянящая атмосфера легкости, впервые давшая ему ощущение свободы. Кроме того, Сан-Франциско слыл центром музыкальных инноваций, и ему хотелось дать этой части своей натуры еще один шанс. Он описывал город как волшебную страну, где мечты становятся реальностью.

Когда Дениз сказала: «Может быть», он покинул Флориду и снял небольшую квартиру рядом с домом ее родителей в Бруклине. Нино уже нанял на должность управляющего бизнесом итальянского мороженого другого человека, но Доминик поначалу не видел ничего плохого в том, чтобы принять еще одно предложение дядюшки: стать швейцаром и помощником привратника в «Клубе 21» на Манхэттене, где Нино обладал определенным влиянием благодаря отношениям с Чаком Андерсоном – метрдотелем, который был должником Нино. Доминик уже встречал Андерсона – «Мистера Нью-Йорк», каковым он являлся в колонках сплетен городских газет, – на вечеринках в доме Нино. Дядюшка представлял всем Доминика как героя войны, чьи родственники росли вместе с Аль Капоне.

«Клуб 21» был шикарным рестораном, и завсегдатаи у него были соответствующие: знаменитости, политики и стареющие мужчины в компании молодых женщин. Доминик его возненавидел; он чувствовал себя прислужником и ушел с этой работы через два месяца. «Слишком много засранцев», – объяснил он дяде.

Нино и Пол обеспечили ему зачисление в профсоюз официантов. Он работал барменом на банкетах и свадьбах, но снова почувствовал себя прислужником и уволился после нескольких уик-эндов, несмотря на то что пытался отложить деньги на новую жизнь в Сан-Франциско.

Тогда Нино устроил его в небольшую компанию по благоустройству территории, которой владел брат одного из «солдат» Кастеллано, но работа здесь была нерегулярной и неинтересной. Еще учась в средней школе, Доминик однажды устроился в «Макдоналдс», чтобы подзаработать, но уж «зеленому»-то берету столь простой труд был, по его мнению, не совсем к лицу. С его точки зрения, лучше было быть безработным, чем недооцененным.

Из-за его чрезмерного эгоцентризма сбережения для Калифорнии росли не слишком быстро, а мнение родителей Дениз о нем лишь ухудшалось. Когда Нино через Дениз сообщил им о своем намерении обсудить предстоящую женитьбу, они попросили ему передать, что пока делать этого не стоит.

«Они сказали, что первой должна выйти замуж Мишель, – сообщила Дениз, имея в виду свою старшую сестру. – Только тогда они подумают о моем замужестве».

Выход из ситуации предложила именно Дениз. Как-то вечером, когда они припарковались в популярном у городских влюбленных переулке, шедшем вдоль береговой линии Бруклина, она воскликнула: «А нам не нужно ничье разрешение. Давай сбежим!»

Доминик с готовностью согласился – и предложил уехать немедленно и пожениться где-нибудь по дороге в Калифорнию.

– Нет, мы должны сделать это перед отъездом. Если мы уедем вместе, мы станем спать вместе, а я хочу сначала пожениться.

– Так давай же это сделаем! Не могу дождаться, когда мы уедем из Бруклина.

Восемнадцатилетняя Дениз была очарована его описанием Сан-Франциско. Она была «дитя цветов» даже в большей степени, чем он. Кроме того, она не видела проблем в том, чтобы на время прервать учебу в колледже. Ее успеваемость была высокой, и вернуться к занятиям она могла в любое время. «Мы идем, Калифорния!» – повторяла она.

Влюбленные получили разрешение на брак[41] и поделились своими планами с Марией Монтильо, которая пришла в восторг. Она призвала их немедленно сделать ее бабушкой и вызвалась поговорить от их имени с родителями Дениз.

«Не утруждай себя, ничего хорошего из этого не выйдет», – сказала Дениз.

Без благословения родителей Дениз пастор в церкви Святого Финбара в Бат-Бич отказывался провести обряд. Отказался и пастор прихода Монтильо в Левиттауне. Тогда пара наугад зашла в протестантскую церковь под Левиттауном. Священник обвенчал их на следующий день, 19 января 1971 года.

После того как новобрачные объявили эту новость всем знакомым, мать Доминика устроила прием в Левиттауне. Вся «семья» Монтильо была в приподнятом настроении. Родители Дениз выглядели так, как будто пришли на похороны. Нино отказался посетить это мероприятие, потому что Доминик не известил его заранее.

Оказавшись в Сан-Франциско, Доминик и Дениз обнаружили, что не могут позволить себе снять в нем квартиру, и были вынуждены поселиться в близлежащем городке Беркли. Но и там их скудные финансовые запасы быстро истощились. Когда они уже подумывали о том, чтобы отправиться обратно, владелец дома, где они снимали квартиру, предложил Доминику занять должность управляющего зданием. Одним из преимуществ этой должности была бесплатная аренда квартиры, и Доминик мог выполнять работу в удобное для него время. Он и Дениз занимались любовью, принимали наркотики, ходили на концерты, разъезжали по Северной Калифорнии. Их сказочная жизнь продолжалась целый год.

Дениз оказалась невероятным спутником – стойким, преданным и готовым помогать до самозабвения. Решив, что им нужно больше денег, чем он зарабатывал в качестве управляющего, она устроилась кассиршей в супермаркет, по-прежнему не возобновляя учебу; а он стал посещать дневное музыкальное отделение Мерритт-колледжа в Окленде. Наибольший интерес у него вызывал джаз, и она купила ему саксофон за тысячу двести долларов.

Он быстро сделался искусным саксофонистом. Вместе с четырьмя другими студентами он организовал группу, которую назвали Brooklyn Back Street Blues Band. Всех заинтересовал новый звук – «фьюжн», смесь джаза и рока. На один из их концертов в колледже зашел Фрэнк Заппа[42]. Послушав выступление группы, он уверил музыкантов в том, что им нужно записать демо. Результат был ошеломляющий. Их композиции охватывали множество стилей, но в них в то же время прослеживалась единая музыкальная тема. Это была сложно задуманная музыка, в то же время бурная и хаотичная – как схватка врукопашную на поле боя.

Brooklyn Back Street Blues Band разослали свои записи буквально во все звукозаписывающие компании – а потом ждали, ждали и ждали. «Эти засранцы говорят, что у нас слишком авангардная музыка, – с горечью жаловался Доминик. – Нет у нас товарняка. Мы не Фрэнки Вэлли[43]!»

Мария и Энтони Монтильо, вместе с детьми Стивеном и Мишель, приехали навестить их летом 1972 года. Мария извела практически всю пленку для домашней кинокамеры на пейзажи, которые они проезжали по пути. По приезде в Беркли камерой завладел Энтони. Последний фильм в семейной коллекции Монтильо заканчивается кадрами, на которых Мария, скрестив два пальца на правой руке в знак надежды, стучится в дверь квартиры своего сына.

Здоровье Марии к тому моменту существенно ухудшилось, но об этом никто не говорил, чтобы не огорчать детей. Босс Доминика выдал гостям ключи от меблированной