Алексей Мухин - Владимир Путин. Who is Mister P? Страница 21

Анализ такого общения показывает, что в круг лиц, действительно близких к Путину, входят:

– Сергей Нарышкин,

– Сергей Иванов,

– Алексей Громов,

– Дмитрий Песков,

– Сергей Шойгу,

– Сергей Чемезов,

– Сергей Лавров,

– Алексей Кудрин.

В круг бизнесменов-конфидентов входят:

– Юрий Ковальчук (АБ «Россия»),

– Геннадий Тимченко («Новатэк»),

– Валерий Голубев («Газпром»).

В круг политиков-конфидентов входят:

– Дмитрий Медведев (условно),

– Дмитрий Козак,

– Игорь Шувалов,

– Вячеслав Володин38,

– Эльвира Набиуллина.

В круг «силовиков»-конфидентов входят:

– Александр Бортников,

– Михаил Фрадков,

– Виктор Золотов

– Владимир Колокольцев,

– Николай Патрушев.

Кровно-родственные связи вновь стали играть большую роль при нынешних политических «раскладах». Дело в том, что стабильность элитных групп постепенно привела к тому, что их дети начали жениться друг на друге, и в результате образовались настоящие династии. Это крайне затруднит в будущем организацию антикоррупционной борьбы. Еще один из последних «зубодробительных» слухов – о родственной связи супругов Татьяны Голиковой и Виктора Христенко (утверждают, что они – двоюродные брат и сестра).

Порции слухов этого характера получили распространение после бракоразводного процесса Владимира и Людмилы Путиных. Похоже, это направление было выбрано недоброжелателями нынешнего президента РФ в качестве основного для демотивации групп, поддерживающих президента.

Глава России – обладатель пояса и диплома о присвоении ему 9-го дана в корейском традиционном боевом единоборстве – тхэквондо. И также имеет черный пояс по карате

Как это ни странно (для США и ЕС), именно информационная атака извне консолидировала российское общество и укрепила позиции Путина лично, а без «санкционной войны» трудно было бы объяснить очевидные ошибки и неэффективность кабинета министров Медведева. По сути, агрессивная политика Барака Обамы и Ангелы Меркель продлила срок годности личной власти Путина на неопределенное время.

Напомним, что аналогичная ситуация, только в более легкой форме, сложилась, когда Обама решил «помочь» Медведеву принять решение о возможном выдвижении на второй президентский срок в 2012 году и заявил о его полной поддержке со стороны Вашингтона. После этой «помощи» даже рассматривать такой вариант в российских политических кругах просто отказались.

Другие важные факторы – действия НКО, интриги в ходе «санкционной войны», «марши мира», а также ситуация вокруг Михаила Ходорковского, который сделал заявление, которое от него давно уже ждали: он готов стать президентом России.

Заявление прозвучало политически не очень ответственно, с судимостями Ходорковского выдвижение технически невозможно по российским законам, поэтому логично было бы предположить, что заявление сделано под влиянием (или давлением) некоторых обстоятельств.

Тех самых, которые в 2003 году возникли у Михаила Касьянова, уволившегося с поста премьера и вдруг, неожиданно для своих соратников, подхватившего знамя оппозиции, хотя он перед этим заявлял, что намерен заняться консалтинговым бизнесом и даже зарегистрировал для этого коммерческую структуру – «МК-Аналитику».

Ходорковский отныне политически не самостоятелен – скорее всего, речь идет о репутации «борца с режимом» на Западе, заложником которой он и стал. В результате он был вынужден реанимировать фонд «Открытая Россия» (ОР)39, вести, по сути, антироссийскую деятельность во время украинского кризиса и т. п. Во время онлайн-конференции, посвященной запуску «Открытой России» (с центром в Праге) в Берлине, Париже и других городах, Ходорковский, кстати, сказал, что ОР будет помогать кандидатам на выборах в Госдуму в 2016 году, а итоговая задача формулируется им очень просто – смена режима.

Гиперактивность в рядах сторонников Ходорковкого объясняется необходимостью привлечения новых средств для организации полномасштабного информационного наступления на Путина лично.

Ходорковский больше не скрывает, что его задачей постепенно становится дестабилизация обстановки в России с целью захвата политической власти. Однако в самом его окружении говорят, что МБХ президентских амбиций на самом деле не имеет, дескать, это – желание подвести под свою команду дополнительные средства извне.

Бизнес-партнеры Ходорковского, как говорили в 90-х, «кинули» и пытаются «выбить» из России средства без него. В собственных средствах он, как утверждают те же источники, ограничен, поэтому и намерен, по примеру покойного Бориса Березовского, разворачивать «революционную агитацию» за счет средств сторонних инвесторов, заинтересованных в этом процессе40.

В общем, похоже, Ходорковский и Путин все-таки в конце концов станут политическими спарринг-партнерами.

«Марш мира» и иные мероприятия оппозиции в 2014 году должны были подчеркнуть, что в России существует группа людей, которая не поддерживает действия российских властей по «замирению» официального Киева, открывшего т. н. «Антитеррористическую операцию» (АТО).

По сути, данная акция окончательно размежевала российскую оппозицию, которая частично поддержала «ополченцев», действующих в защиту населения Донбасса от весьма специфических действий Вооруженных сил Украины (ВСУ) по разрушению жилищной, транспортной и производственной инфраструктуры на территории Донецкой и Луганской областей.

Успешное проведение Олимпиады, возвращение Крыма и неприятие действий в рамках АТО сделали протест, инициированный и поддержанный извне, абсолютно немассовым, более того, вызывающим раздражение у большей части населения России.

На нынешнем этапе российская «несистемная оппозиция» переживает глубочайший кризис доверия к себе даже со стороны своих самых верных сторонников, что и продемонстрировала на прошедших региональных выборах в полной мере (в основном протестные лидеры манкировали данным мероприятием, сосредоточившись на его неконструктивной критике).

Так что говорить о «расколе» в российском обществе по отношению к «украинскому кризису», по большому счету, уже не приходится: об этом свидетельствуют регулярные опросы, регистрирующие отношение населения страны к политике, проводимой Путиным – беспрецедентно высокий уровень поддержки говорит об отсутствии серьезных разногласий в обществе.