Шуты Господа. История Франциска Ассизского и его товарищей - Брезгам Галинакс Страница 20

– Но разве ты не хочешь иметь детей? Что может быть важнее этого для женщины? Разве не в этом ее главное предназначение, установленное Господом? – спросил Франческо.

– Дети? – переспросила Лия. – Да, мне хочется иметь детей, но не сейчас. Когда-нибудь, позже…

– Смотри, чтобы не было слишком поздно, – сказал Франческо.

Лия засмеялась:

– Ты говоришь, совсем как моя мать: она тоже убеждает меня выйти во второй раз замуж и рожать детей, пока не поздно. Однако у меня есть и другая наставница – моя тетка. Ты не поверишь, но она вышла замуж, когда ей было уже под сорок, а в сорок три родила двойню. До этого тетушка вела развеселую жизнь, в которой было много мужчин; последний любовник был на двадцать лет моложе нее. Теперь она заделалась ханжей, не вылезает из церкви и все время талдычит о нравственности, но я сомневаюсь, что она сильно переменилась. Кто знает, не грешит ли она тайком и не наставляет ли рога мужу? Я почему-то не верю в христианское воскрешение ее души.

– Прекрасная наставница, – усмехнулся Франческо.

– Нет, нет, нет! – затрясла головой Лия. – Ты меня не так понял. Я говорила лишь о том, что она родила на пятом десятке лет. Возможно, и я обзаведусь ребенком в этом возрасте, но до тех пор я хочу пожить в свое удовольствие. Я тебе рассказывала о венецианских куртизанках? Где еще женщина может быть такой же свободной, где еще ее так обожают и боготворят?

Франческо вздохнул, встал с кровати и стал одеваться.

– Куда ты? – спросила Лия. – Ты уже уходишь?

– Да, пора. Мне надо сверить торговые счета, да и мать просила меня не задерживаться, – ответил Франческо, избегая ее взгляда.

Она поднялась вслед за ним и обняла его:

– Ты расстроился из-за меня?

– Если Богу было бы угодно, мы могли бы прожить долгую счастливую жизнь вдвоем, – сказал он.

– Если бы Богу было угодно, – повторила Лия и прибавила. – Но Бог не желает этого. У тебя свой путь в жизни, а у меня – свой.

– Да, мой путь… – вздохнул Франческо. – С утра до вечера я не вылезаю из конторы, а ночью проверяю счета. Сказать по правде, все это начинает мне порядком надоедать.

– Ты больше не хочешь быть богатым и знаменитым купцом? Бедный мальчик, – Лия шутливо погладила его по щеке.

– Мне кажется, я взрослею, – ответил он. – Я игрался в купца, игрался в рыцаря, но чувствую, что время игр прошло.

– Милой мой, – Лия поцеловала его. – Поверь мне, все у тебя будет хорошо.

* * *

Франческо проснулся рано и с трудом открыл глаза. Голова у него разламывалась, тело ломило так, будто его всю ночь молотили, горло жгло и щипало, больно было глотать. С кряхтением поднявшись с постели, Франческо кое-как принялся одеваться. Он не мог сегодня остаться дома: отец уехал на неделю, а из Рима должен был прибыть синьор Сильвио для покупки очередной партии сукна.

Жадно выпив полкувшина воды, Франческо вышел на улицу и поплелся в контору. Утро было мрачным и сырым, под ногами хлюпала грязь, образовавшаяся после выпавшего вчера мокрого снега. Дым от печных труб стелился над городом, заполняя его едким запахом непросушенного, плохо горевшего хвороста.

По дороге к контору Франческо повстречал мальчишку из числа своих обидчиков и, сморщившись от головной боли, подумал, что тот начнет дразнить его. Однако мальчишке было не до него – он спешил куда-то по своим делам и только бросил на Франческо презрительный взгляд.

Лавка суконщика. Миниатюра из средневековой книги

У конторы уже стоял синьор Сильвио.

– Опаздываете, молодой человек. Долго спите, – сказал он с крайне недовольным видом. – Дневная стража сменила ночную полчаса назад, и городские ворота давно открыты. В эту пору все порядочные люди работают, как велел нам Господь, а спят одни бездельники.

– Виноват, синьор Сильвио, – прохрипел Франческо, – но я немного заболел: простыл, видно.

– Эх, юноша, мне бы ваши болезни! – перебил его синьор Сильвио. – Я насквозь болен, но не жалуюсь и не опаздываю на важные встречи. Впрочем, если разговор со мной вам в тягость, я могу и уйти, – он повернулся, показывая, что уходит.

– Извините, синьор Сильвио, – схватил его за рукав Франческо. – Я весь к вашим услугам. Пойдемте на склад, я покажу вам сукно…

Когда они вышли со склада, площадь заполнилась народом. Торговцы мелким товаром раскладывали его на лотках, лавочники сняли засовы с дверей и отворили свои заведения.

– Видите, все люди трудятся, никто не бездельничает, – проворчал синьор Сильвио. – А вы спите до полудня. Да и сукно у вас нынче не очень хорошее, где вы такое взяли? Десять сольдо, и ни гроша больше!

– Помилуйте, синьор, – запротестовал Франческо, откашлявшись и с трудом глотая, – это такое же сукно, какое вы брали у меня в прошлый раз, и его ровно столько же, сколько вы брали. Тогда вы заплатили нам четырнадцать золотых сольдо.

– Нет, это сукно хуже, – упрямо сказал синьор Сильвио. – Мне ли не знать, каким бывает сукно, – я им торговал, когда вас еще на свете не было.

– Клянусь муками Спасителя, это сукно такое же, как в прошлый раз, – Франческо перекрестился. – Клянусь святым Иеронимом, у нас честная торговля, мы никогда не обманываем покупателя, а тем более, такого уважаемого покупателя, как вы, синьор Сильвио.

– А я клянусь слезами Богородицы, что нынешнее сукно хуже прежнего, и я не дам за него больше десяти золотых сольдо, – продолжал упираться синьор Сильвио. – Я и в прошлый-то раз переплатил, а уж в этот переплачивать не собираюсь.

– Нет, это я отдал вам, уважаемый синьор Сильвио, в прошлый раз сукно по дешевке, себе в убыток, – возразил Франческо. – Отец после сильно ругал меня за это.

– Какое мне дело до того, что вас ругал отец? – развел руками синьор Сильвио. – Не могу же я из-за того, что вас ругает отец, покупать у вас сукно втридорога?

– Да пусть отец меня совсем убьет, но я готов отдать вам сукно даром, если хотите знать, – просипел Франческо, утирая нос. – Разве я не говорил вам, что вы для меня учитель в торговых делах и образец для подражания, которому я всей