Николай Гоголь - Владимир Владимирович Набоков Страница 2

в письмах и многие другие неявные или «малозначительные» свидетельства. Подобно тому, что он сделал в своем первом английском романе «Истинная жизнь Севастьяна Найта» (1941), берясь за Гоголя, Набоков ставил перед собой задачу «вообразить» писателя со всей сложностью и противоречивостью его натуры и нереализованных замыслов, проникнуть в душу гения не со стороны (опубликованных материалов, собранных биографами и исследователями данных, всегда недостаточных), а как бы изнутри, исходя в своих интуитивных прозрениях из собственного творческого начала. Как и в случае «Мастерства Гоголя» (1934) А. Белого, этому способствовала близость Набокову творческих поисков Гоголя, писателя во многих отношениях далекого от него, но, конечно, не «чуждого», как Набоков позднее выразился в «Заметках переводчика». Русские эмигрантские критики 1930‐х годов нередко отмечали гоголевскую линию в произведениях Набокова (особенно после «Отчаяния»), находя немало общего в поэтике двух писателей («ключ к Сирину – скорее всего у Гоголя», – в 1936 году писал Г. Адамович, один из самых проницательных эмигрантских критиков). Общее у Гоголя и Набокова обнаруживается в различных векторах и плоскостях: повышенное внимание к предметному миру, к детали, стремление к словотворчеству, развернутым метафорам, схожесть в цветовосприятии, сюжетосложении, тяготение к фантастическому и иррациональному, и, конечно, трудно не заметить развитие гоголевских тем и находок и в пьесе Набокова «Событие» (1938), и даже в его философском английском романе «Под знаком незаконнорожденных» (1947)[11]. По точному замечанию Б. Бойда, «Отрицая возможность рассмотрения Гоголя в качестве реалиста или сатирика, Набоков вовсе не провозглашает эстетику искусства для искусства. Он объявляет Гоголя критиком не конкретных общественных условий, но универсального порока омертвелой восприимчивости – “пошлости”, самодовольной вульгарности. Данное Набоковым замечательное определение “пошлости” закрепило это понятие в сознании культурного англоязычного мира. Набоковский комментарий поднимается до грандиозного крещендо в последней, посвященной “Шинели” главе, представляющей собой блестящее введение не столько в Гоголя, сколько в собственную эстетику Набокова»[12].

Позднее, в «Заметках переводчика» (1957), стремясь упрочить свое новое положение основательного исследователя-пушкиниста, Набоков отзывался о своей первой литературоведческой книге как о малоудачной работе. Он изменил и приукрасил обстоятельства ее сочинения и попутно открестился от «невозможного» указателя (который был помещен не только в первое издание, но и во второе, пересмотренное и исправленное издание 1961 года):

<…> в довольно поверхностной английской книжке о Гоголе (с невозможным, не моим, индексом), о которой так справедливо выразился однажды в классе старый приятель мой, профессор П.: «Ит из э фанни бук – перхапс э литтел ту фанни»[13]. Писал я ее, помнится, в горах Юты, в лыжной гостинице на высоте девяти тысяч футов, где единственными моими пособиями были толстый, распадающийся, допотопный том сочинений Гоголя, да монтаж Вересаева[14], да сугубо гоголевский бывший мэр соседней вымершей рудокопной деревни, да месиво пестрых сведений, набранных мной Бог весть откуда во дни моей всеядной юности. Между прочим, вижу я, что в двух местах я зашел слишком далеко в стилизации «под Гоголя» (писателя волшебного, но мне совершенно чуждого), дав Пушкину афоризм и рассказ, которые Пушкин дал Дельвигу[15].

Сокращенный перевод «Николая Гоголя» на русский язык, подготовленный Е. М. Голышевой при участии В. П. Голышева, впервые был опубликован в журнале «Новый мир» в 1987 году. В нем отсутствовали два последних раздела книги (Хронология и Указатель), были опущены некоторые пояснения и подстрочные примечания Набокова, а также замечания или комментарии в цитатах из Гоголя. В собрании сочинений В. Набокова, выпущенном издательством «Симпозиум», этот перевод был переиздан со следующим примечанием: «В настоящем издании восстановлены имевшиеся в тексте перевода пропуски и добавлен не переведенный ранее последний раздел книги “Хронология” (перевод А. Люксембурга)»[16]. Сверка текстов показала, что это переиздание не восполняло многочисленные пропуски журнальной редакции 1987 года и было безосновательно приведено к тексту первого издания набоковской книги (1944), позднее существенно исправленного Набоковым (наиболее значительные изменения новой версии «Николая Гоголя» отражены в наших комментариях к настоящему изданию). Кроме того, в издании 1997 года (под редакцией А. Люксембурга) отсутствовал заключительный раздел – предметно-именной указатель, имеющий у Набокова отчасти пародийный характер и отвечающий игровой поэтике самого исследования.

Настоящее издание представляет собой первую полную публикацию «Николая Гоголя» на русском языке, с восстановлением сокращений и пропусков, различными уточнениями и исправлениями в тексте перевода. Помимо этого, восстановлена единственная иллюстрация (сцена из кинофильма «Шинель», 1926), которая была помещена с комментарием Набокова в первое издание книги, но отсутствовала в более поздних переизданиях в мягкой обложке (включая исправленное издание), несмотря на сохранение отсылки к ней в Указателе, свидетельствующей о ее важности. Раздел «Хронология» переведен нами заново; книга снабжена комментариями, служащими необходимыми пояснениями для ряда набоковских отсылок, указаний и цитат из произведений и писем Н. В. Гоголя. Последние приводятся по полному академическому собранию сочинений в 14 томах (1940–1952), изданному Институтом русской литературы (Пушкинский дом). Замечания и комментарии Набокова в цитатах даются в квадратных скобках.

Перевод печатается по тексту второго, исправленного издания (N. Y.: New Directions, 1961). Редактор благодарит В. П. Голышева за разрешение внести исправления и дополнения в текст перевода Е. М. Голышевой.

В Приложении публикуются письма М. М. Карповича и М. А. Алданова по поводу «Николая Гоголя», перевод аннотации (сочиненной, по‐видимому, с участием Набокова) к его первому изданию, предисловие Набокова к сборнику повестей Гоголя (1952), а также две содержательные рецензии на книгу, Г. П. Федотова и М. Л. Слонима, опубликованные в нью-йоркских эмигрантских изданиях.

Николай Гоголь

Нет, я больше не имею сил терпеть. Боже! что они делают со мною! Они льют мне на голову холодную воду! Они не внемлют, не видят, не слушают меня. Что я сделал им? За что они мучат меня? Чего хотят они от меня, бедного? Что могу дать я им? Я ничего не имею. Я не в силах, я не могу вынести всех мук их, голова горит моя, и все кружится предо мною. Спасите меня! возьмите меня! дайте мне тройку быстрых, как вихорь, коней! Садись, мой ямщик, звени, мой колокольчик, взвейтеся, кони, и несите меня с этого света! Далее, далее, далее, чтобы не видно было ничего, ничего. Вон небо клубится передо мною; звездочка сверкает вдали, лес несется с темными деревьями и месяцем; сизый туман стелется под ногами; струна звенит в тумане; с одной стороны море, с другой Италия; вон и русские избы виднеют. Дом ли то мой синеет вдали? Мать ли моя сидит перед окном? Матушка, спаси твоего бедного сына! урони