Элвис и я / Elvis and Me. История любви Присциллы Пресли и короля рок-н-ролла - Присцилла Пресли Страница 19

Когда я надела мое новое платье из парчи, завершилось мое перевоплощение из невинной шестнадцатилетней девушки в утонченную сирену. Я выглядела как одна из главных танцовщиц «Фоли-Бержер»[11].

– Черт побери, что стало с малышкой Циллой! – воскликнул Элвис, увидев меня. – Выглядишь прекрасно. Джо, иди сюда. Смотри, что я нашел.

Джо подошел и, не веря своим глазам, дважды окинул меня взглядом.

– Совсем не похожа на ту девчонку, которую мы встретили в Германии в матросском платье, – сказал Джо.

Все посмеялись, и мы отправились на полуночное шоу Реда Скелтона.

Мы прибыли ровно после того, как в зале выключили свет, и метрдотель, используя фонарик, провел нас к нашему столику. Элвис всегда старался прибывать незаметно, чтобы не перетягивать внимание с главной звезды. Но по зрительному залу всегда расползался слух, что Элвис здесь, и через несколько секунд начиналось шептание, и все головы поворачивались в его сторону.

В конце шоу Элвис обычно пытался уйти до того, как включится большой свет, но той ночью у нас это не получилось. Свет включился, и мы вдруг оказались в центре толпы энтузиастов, толкающихся и пихающихся в надежде получить автограф.

Меня, высотой всего метр шестьдесят, снесло и стиснуло толпой, у меня началась кружиться голова. Я потянулась к Элвису, чувствуя нарастающую панику, и сказала:

– Я задыхаюсь. Я не могу здесь находиться.

Сначала он широко улыбнулся, но потом, когда увидел мое отчаяние, на его лице появилось беспокойство. По-прежнему улыбаясь и раздавая автографы, он сказал Алану:

– Срочно уводи Циллу. Я выйду, как только смогу.

Алан взглянул на меня, все понял, схватил за руку и стал продираться сквозь толпу, чтобы выбраться из отеля.

Оказавшись на свежем воздухе, я смогла успокоиться и прийти в себя. Этот момент научил меня всегда искать глазами выход, когда мы с Элвисом заходим в набитое помещение.

Когда он через пару минут вышел к нам, лимузин уже его поджидал. Мы запрыгнули в него и отправились обратно в отель «Сахара» на мое первое приключение в сфере азартных игр. Элвис играл не всерьез – ему было не важно, победит он или проиграет. Он играл, потому что это было весело. Сигара впечатляюще выступала из его рта, одной рукой он держал стакан, другой – карты, подозрительно щурился на них, идеально пародируя Кларка Гейбла или Ретта Батлера. А я гордо восседала рядом с ним, его личная Скарлетт О'Хара.

Я никогда раньше не играла в блэкджек, но после нескольких партий Элвис решил, что я достаточно во всем разобралась. Он протянул мне пятьсот долларов и, усмехнувшись, сказал:

– Ну все, детка, теперь ты сама по себе. Все, что выиграешь, – по праву твое, а что проиграешь… ну, это мы потом обсудим.

Я улыбнулась и сказала крупье включить меня в игру. Я посмотрела на свои карты и принялась считать на пальцах под столом. Девять плюс восемь – это семнадцать, и плюс еще пять…

– Двадцать один! – воскликнула я. Опуская карты, я посмотрела на Элвиса, надеясь увидеть одобрение.

– Ну-ка, посмотрим, – сказал он, медленно собирая карты. Прищурив один глаз, он их пересчитал. Затем он наклонился ко мне и с широкой улыбкой прошептал: – Очень жаль, детка. Тут двадцать два.

Мне стало так стыдно, что я вышла из-за стола и скрылась в дамской уборной. Когда я набралась храбрости вернуться, я попробовала сыграть еще раз и в итоге выиграла двести долларов.

Следующие две недели мы спали днем и играли ночью. Если было какое-то шоу – мы обязательно на него шли; если было казино, мы обязательно там играли. Чтобы скорее привыкнуть к этому стремительному образу жизни и нестандартным часам бодрствования, я вместе с Элвисом и остальными стала принимать амфетамины и таблетки для сна. Несмотря на мое настороженное к ним отношение, я все равно принимала таблетки. Они были просто необходимы, чтобы не отставать от бешеного ритма жизни.

И постепенно я адаптировалась. Скованность меня покидала, я становилась более уверенной, особенно после принятия таблеток. Мне нравилось это ощущение. Хоть это и был побег из реальности, мы с Элвисом действовали в унисон, и я чувствовала, что все больше и больше вхожу в его мир. Мы узнавали столько нового друг о друге, используя эту поездку в качестве компенсации за два года, проведенные порознь. Мы оба больше и больше влюблялись – и избегали любых мыслей о том моменте, когда нам вновь придется расстаться.

10

Я и Сладкий, 1963 год

За день до моего отъезда в Германию Элвис отвел меня в сторону и сказал:

– Детка, мне очень жаль это признавать, но пора взглянуть правде в глаза. Наше время вышло.

Я разрыдалась, вцепилась в него, уткнувшись носом в его грудь.

– Я не уеду, – сказала я, всхлипывая. – Я не уеду от тебя. Позвони моим родителям, скажи, что я опоздала на самолет.

– Брось, детка, думаешь, они на такое поведутся?

– Тогда я скажу им правду – что я люблю тебя и ни за что отсюда не уеду.

Он попытался меня успокоить:

– Ну, ну… Так ты только все усложнишь для следующего раза. Я тут думал – я же всегда хотел показать тебе Грейсленд. Но сейчас мне нужно уехать в Мемфис по делам на несколько недель, а потом у меня съемки нового фильма. Так что, если ты вернешься, будешь хорошо учиться и хорошо себя вести, может, твои родители разрешат тебе провести Рождество в Грейсленде, со мной и моей семьей.

Это была прекрасная идея, но до Рождества оставалось еще целых шесть месяцев. За это время могло произойти что угодно.

Той ночью, когда мы лежали в кровати, Элвис долго крепко меня обнимал. Я чувствовала, что он делал это не только чтобы меня успокоить. Таким образом он говорил мне, насколько сильно мной дорожил.

Более того, его убежденная вера в скрепление нашей любви только после свадьбы давала мне надежду на будущее.

Наше занятие любовью было куда более страстным и чувственным, чем когда-либо раньше. Элвис не хотел отпускать меня, не подарив мне частичку себя. Он не вошел в меня, но это и не было нужно. Он удовлетворил все мои желания.

– Я хочу, чтобы ты вернулась ко мне такой же, какая ты сейчас, – прошептал он