Глина и кости. Судебная художница о черепах, убийствах и работе в ФБР - Элизабет Бэйли Страница 19

Поскольку наши отделы находились на разных этажах, мы с Керком раньше не встречались и не имели возможности поговорить. У него был диплом колледжа в сфере моделирования, и он освоил свое ремесло в совершенстве. Я спустилась к нему, чтобы представиться, рассказать о своем проекте и спросить, не согласится ли он присоединиться.

Я объяснила ему, что судебным художникам нужно больше образцов настоящих черепов, чтобы лучше делать лицевые аппроксимации, и что меня посетила идея съездить на Ферму Трупов и заполучить их, и, боже, это будет круто, потому что у них есть доноры и их прижизненные фотографии, которые мы сможем использовать для своих исследований, а потом устраивать тренинги и обучать других.

Я размахивала руками, как делаю обычно, когда волнуюсь, и вскоре заметила, что он как-то странно на меня косится и наклоняет голову набок, как собаки в рекламе корма.

– Что-то не так? – спросила я.

– Нет. Просто я не привык, чтобы люди так страстно рассказывали о своей работе.

Я сразу поняла, что мы с ним подружимся. Он слышал то же самое, что я, когда только пришла в ФБР:

– Сейчас вы полны энтузиазма, но погодите. Станете такими же равнодушными, как все тут.

Неужели эти люди гордились тем, что со временем превратились в бессердечных роботов? Может, им было скучно на их работе, но со мной такого не могло произойти.

Получив согласие от Керка, я страшно обрадовалась, ведь мне хотелось иметь в своей команде единомышленников. Нам предстояла куча работы. Я хотела делать дело.

Теперь в команду требовался фотограф. Большинство судебных художников не из ФБР сами делают фотографии для своих двухмерных аппроксимаций, но у нас под рукой имелись эксперты. Я направилась в фотоотдел, надеясь залучить к нам Джеффа. Он и раньше фотографировал для меня черепа, поэтому представлял себе, как я работаю. К тому же он очень забавный, в работе – настоящий перфекционист, а еще обладает невероятным терпением, которое могло нам понадобиться.

Мы собирались делать по два набора снимков для каждого черепа. Первый – просто череп; потом Джеффу надо было подождать, пока я клеевым пистолетом приклею к нему маркеры. Чик-чик, один череп готов, переходим к следующему.

Потом надо было решить, как мы будем располагать черепа. Когда тебе нужно сфотографировать один череп, ты можешь позволить себе двадцать минут провозиться над его размещением на поворотном столике. Но мы собирались отснять десять черепов в нашу первую поездку, и нам предстояло придумать эффективный способ их крепления.

Каждый череп надо правильно ориентировать на так называемой горизонтальной плоскости Франкфорта – это антропологический стандарт, повторяющий естественное положение головы живого человека. В таком положении верхняя часть внешнего слухового отверстия – дыры в кости на уровне уха – находится в одной горизонтальной плоскости с нижним краем глазной орбиты.

Этот шаг крайне важен. Если череп наклонен под неправильным углом, его форма на снимке искажается. В плоскости Франкфорта делаются все замеры для научных исследований, и она же необходима при лицевой аппроксимации. Когда мы, следуя процедуре, восстанавливаем черты лица, то обязательно придерживаемся Франкфорта. Череп всегда должен располагаться по одному стандарту, иначе наши замеры и результаты аппроксимации будут неверны.

Мне требовался универсальный держатель для черепов, а это не то, что можно пойти и купить в «Хоум Депо»[2]. Керк больше всего любит разные строительные задачи, так что я обратилась к нему. Все черепа разные, и у каждого разное выходное отверстие, через которое крепится позвоночник. Нам было нужно устройство, которое подойдет для любого размера и формы этого отверстия, но не будет содержать металла – он не должен касаться черепа. Каждый череп мы должны были оставить ровно в том состоянии, в каком он был, когда мы приехали. Малейшая царапина на челюсти могла все испортить.

И наконец, нам требовалось что-то вроде вращающейся подставки, чтобы крепить к ней черепа и делать снимки под одинаковым углом.

– И я хочу, чтобы ее высота изменялась. И уровень тоже не помешает, если сможешь его добавить!

– Ничего себе у тебя требования, – суховато заметил Керк, но я знала, что он ничего не имеет против.

Керк сконструировал для нас устройство из нескольких плексигласовых колец, закрепленных покрытыми резиной болтами, которое приделал к штативу для камеры. Мы протестировали его перед поездкой – оно работало отлично. Я была на седьмом небе.

Теперь оставалось решить, как отслеживать, какие черепа уже сфотографированы и какие у них номера в очереди на сканирование. На Ферме Трупов имелась своя система нумерации, но мы не могли ей пользоваться, чтобы никто случайно не узнал личность человека, которому принадлежали останки. Мы могли использовать череп донора, его фотографии и биологический профиль, но доступа к именам не имели. Нумерация черепов начиналась с 001 и далее, номера были приклеены на сам череп и на нижнюю челюсть. Антропологический отдел мог сопоставить номер с личным делом.

Я попробовала несколько компьютерных программ, но предпочла вести учет обычным карандашом на бумаге. Дальше наступило время составления инвентарного списка, где перечислялись все вещи, которые мы брали с собой. В каждом контейнере лежал проверочный бланк, так что мы дважды пересчитали свое оборудование, прежде чем отправиться в путь.

Ничего подобного раньше не делалось, так что нам самим предстояло решать, как проводить исследование. Во второй раз мы запаслись обезболивающим: сканирование, которым занимались Уэйд с Керком, означало долгое стояние на ногах и возню с 3D-сканером в попытке заснять череп со всех углов. Мы с Джеффом возились с фотографиями, а я еще и постоянно наклонялась, поднимая черепа с пола и водружая на штатив.

Итак, команда мечты была собрана, и большой день наконец наступил. Уэйд, Керк, Джефф и я встретились в гараже лаборатории утром в воскресенье, чувствуя себя школьниками, отправляющимися в поход. Еще в пятницу мы погрузили все оборудование в фургон Бюро. После остановки в «Данкин Донатс» за воротами военной базы мы отправились в путь. Девять часов спустя мы въехали в ворота стадиона «Нейленд».

Коллекция хранилась в подвале стадиона, где раньше располагалось общежитие для футбольных команд. По мере роста коллекции там сносили перегородки, чтобы вместить больше черепов. В холле нам в ноздри ударил запах нафталина. Мыши были проблемой, и нафталин требовался, чтобы отпугивать их и не позволять грызть скелеты. Сотни длинных картонных коробок занимали