Кампанелла - Евгений Викторович Старшов Страница 19

поистине поступают вещи. Знание же исходит из мощи: мы ведь не знаем того, чего не можем знать, и, напротив того, можем знать многое, чего реально еще не знаем… И все сущности испытывают всегда и повсюду любовь к себе самим»[84]. В «Великом итоге» обозначено, что ими распоряжается Бог, говорящий: «Я предоставлю им действовать, чтобы рок, зависящий от моей воли, руководил ими с необходимостью моей мощи таким образом, чтобы они соразмерялись в гармонии, зависящей от моей мудрости»[85]. При этом Кампанелла четко указывал, несмотря на свой гилозоизм и одушевление природы, что мир не есть Бог, не разделяя учения пантеистов (в том числе Бруно), так как Он не смешивается с материей; этому же препятствует признание бесконечности Вселенной, ибо в таком случае она являлось бы равнозначной Богу. И цитирование Кампанеллой мысли Вергилия о том, что Бог находится во всех вещах, отнюдь не означает признания его правоты. Этот фрагмент из «Богословия», однако, весьма показателен в том отношении, как фра Томмазо рассуждал о вечности материи при изменяемости ее форм: «(В природе) нет уничтожения, есть только превращение… Мы не знаем, чем были в материнской утробе, и еще меньше знаем, чем были, находясь в семени отца или являясь кровью и хлебом, из которого произошла кровь, и травой, из которой произошел хлеб, и это изменение поэты уподобляют движению вод Леты. Действительно, как всегда различна вода в реке, так постоянно изменяются и вещи физического мира. И когда они изменяются, то превращаются не в одну какую-либо вещь, но во многие; так, мясо коровы становится дымом, и паром, и навозом, и мочой, и многими иными вещами. И как типографский шрифт постоянно употребляется для составления новых страниц и постоянно разбирается, так и всякая телесность подвергается превращениям, и смерть одного служит зарождению многих, и из многих смертей рождается новая вещь. И однако в целом жизнь едина, подобно тому, как в человеческом теле хлеб, умирая, оживает как кровь, а кровь умирает, чтобы стать плотью и жизненным духом, и он уже не помнит, что был кровью, и так многочисленные страдания и наслаждения, смерти и рождения создают жизнь одного-единственного тела. Нам предшествует не постоянная жизнь одного организма, но поток жизни, состоящий из жизней и смертей, сменяющих друг друга в потоке, и так многочисленные превращения составляют из многих смертей и рождений жизнь мира, и, однако, ничто не умирает, потому что Бог не позволяет умереть тому, чему он дал бытие. Это понял Вергилий, сказав, что смерти нет и что Бог находится во всех вещах»[86]. В полном согласии с древними философами, представлявшими шар идеальной фигурой и придававшими такую форму не только миру, но и даже, как Ксенофан Колофонский (кстати, эмигрировавший от нашествия персов из Ионии в Великую Грецию, то есть на юг Италии), Богу, Кампанелла писал в трактате о чувстве и магии: «Всему мирозданию же для движения хватает [вращающегося] круглого обличья»[87] (книга 1, гл. 13).

Такова, если очень коротко и сжато, философия Кампанеллы. Однако его тогдашнее почти трехлетнее пребывание в Неаполе привело к тому, что перед нами теперь явится несколько иной Кампанелла – маг. Конечно, речь совершенно не идет о дешевых фокусах для легковерных дураков и тем более не о претворении воды в вино, а свинца – в золото (хотя впоследствии именно этого ожидал от Кампанеллы немецкий банкир Фуггер, пытаясь выкупить его из неапольского застенка). Магические изыски фра Томмазо были сугубо теоретическими, редко когда основываясь на чем-то реальном, но, видимо, превратно истолкованном. Подобная ипостась великого революционера и социалиста-утописта, разумеется, в советское время была под запретом, и только теперь, благодаря фрагментарному переводу М. Фиалко, мы можем оценить трактат Кампанеллы «О чувстве, заключенном в вещах, и о магии». Конечно, с точки зрения Церкви – все это ересь и дьявольщина, и даже разделение магии на белую (безвредную природную) и черную (вредоносную дьявольскую) не поможет. Однако и сама она была далеко не безупречна в этом отношении – вспомнить хотя бы историю Альберта Великого, якобы вырезавшего из дерева (как вариант – сделавшего из железа) и оживившего себе женщину. Кроме того, следует помнить о том, что белая магия, по сути, осуществляется путем повелевания и общения со светлыми духами той же природы, так что в чем-то все это совершенно не противоречит философскому учению великого калабрийца. Возможно, следует выделить даже три вида магии: «черную» (дьявольскую), «белую» – повелевающую благими духами и сотрудничающую с ними, и «природную», использующую реальные силы именно самой природы, не прибегая к духам, не важно к каким, добрым или злым. Сам Кампанелла так охарактеризовал ее в «Теологии»: «Естественная магия есть практическое искусство, использующее активные и пассивные силы вещей для достижения удивительных и необычных результатов, причины и способы осуществления которых неведомы толпе»[88]. Именно благодаря природной магии, согласно фра Томмазо, творили свои чудеса, например, Моисей и святой Франциск Ассизский, – какая же тут дьявольщина? Более того: сам «поворот» к магии был не особенно крутым, просто она также вписывалась в гилозоизм Кампанеллы: коль скоро все в этом мире чувствующее и разумное, что же удивляться, что оно «живет своей жизнью», которой можно управлять, постигнув определенные законы и принципы. Характерно полное название трактата: «Брата Томмазо Кампанеллы четыре книги о чувстве в вещах и о магии. Дивная часть тайной философии, в которой показывается, что мир – это хорошо познающее живое Божье изваяние, а все части его и частички этих частей обладают чувством, одни – более ясным, другие – более смутным, в той мере, в какой необходимо, чтобы поддерживать жизнь их и всего света, в коем они живут согласным чувством. И почти все основания тайн природы (в коей книге) открываются». Первая редакция, конфискованная инквизицией, датируется как раз 1592 годом – последним годом первого пребывания автора в Неаполе.

Интерес к магии и астрологии у Кампанеллы пробудили братья делла Порта, Джованни Баттиста и Джованни Винченцо, неаполитанские философы, естествоиспытатели, алхимики. Первый выпустил четырехтомное сочинение «Натуральная магия», чем, вкупе со своими опытами, привлек внимание недреманного ока инквизиции. Его академия «Тайн природы» не просуществовала и года, как была закрыта (1560). Надо сказать, что «натуральная магия», которой он увлекался, приносила свои реальные и неплохие плоды: в частности, якобы изменяя структуру плодов земных, ученый на самом деле занимался тем, что мы бы сейчас назвали селекцией, что отразилось в ряде его трудов о фруктах, овощах и агрономии в целом. Джованни Баттиста много сделал в сфере оптики и криптографии, но, конечно, было и много глупого,