За облаками — солнце [1982] - Наталья Федоровна Кравцова Страница 18

В загс они пошли не сразу — Оля все откладывала, хотела написать маме в Ленинград. Наконец Степа уговорил ее.

Встретили их по-деловому, без особого восторга и без лишних слов.

— А ваши родители тоже согласны? — поинтересовалась у Оли высокая сухопарая женщина, сидевшая за столом с папиросой в руке.

Оставив папиросу в зубах, она взяла ручку и потянулась к чернильнице, готовясь обмакнуть перо в чернила.

— Я не спрашивала, — честно ответила Оля.

Ручка застыла в воздухе. Едкий дым от папиросы кольцами медленно плыл на Олю.

— Вот как! Может быть, вы все-таки посоветуетесь с ними? В вашем возрасте это важно.

Оле еще не было девятнадцати, и с высоты своих шестидесяти лет женщина смотрела на нее как на ребенка.

— Послушайте, товарищ… — начал Степа и сразу же обратился к Оле: — Лелечка, ведь они же согласятся, если ты сама хочешь!

В Ленинград Оля так и не написала: спрашивать у мамы было бесполезно. Поглощенная работой, общественными делами и самодеятельным театром, мать жила в своем особом мире, где ей, Лельке, места не хватало… Отец все еще находился в Лондоне.

— Согласятся…

— Ну вот видите — они не возражают! — воскликнул Степа.

— Молодые люди, вы сначала сами разберитесь, а потом приходите. Мы будем ждать. До свидания!

Выйдя на улицу, Оля долго молчала.

— Ты обиделась? — допытывался Степа.

— Н-нет…

Переглянувшись, они засмеялись.

— Эх, Лелечка!.. Ну придем еще раз — опыт есть!

Поступив в парашютную школу, Оля и Степа остались в Тушино. В числе двадцати летчиков, изъявивших желание стать инструкторами-парашютистами, был и Аркаша Гожев. Среди них Оля оказалась единственной девушкой.

Ярый энтузиаст парашютного дела, мастер-парашютист Яков Мошковский, сколотив группу, остался доволен. Веселый, никогда не унывающий человек, он был «насмерть сумасшедшим», как сам же выражался, когда речь шла о прыжках с самолета.

— Быстро научим, — уверял он. — Три месяца, не долго. Будете прыгать как боги! Инструктор парашютного дела — солидно! Не какой-нибудь планерист…

Говорил он быстро, отрывистыми фразами, пересыпая свою речь шутками и каламбурами. Невысокий, коренастый, с черной шевелюрой и живыми черными глазами, он постоянно был чем-то озабочен, куда-то торопился.

Занятия Мошковский начал не мешкая. Когда убедился, что каждый в группе досконально изучил парашют и знает, как с ним обращаться, начались прыжки.

С утра он озабоченно носился по аэродрому, подбадривал новичков, шутил.

— Ямщикова, как дела? Тебя выбросим первую. А хочешь — последнюю? Разницы никакой! Конец — один!..

— Лучше первую, — сказала Оля. — Я не боюсь, Яков Давыдович.

— Отлично! Так и надо! Покажи всем пример. Кстати, насчет примера… Однажды бедный раввин, помолившись, позвал к себе соседа…

И Мошковский, на ходу рассказав анекдот, помчался дальше, прихрамывая на искривленную левую ногу — результат неоднократных переломов… Много раз с чувством восхищения наблюдала Оля, как прыгал Мошковский и особенно — как приземлялся. Чтобы по возможности щадить больную ногу, он, слегка коснувшись носками земли, моментально перекатывался на бок и на спину. Получалось это у него виртуозно. Со временем Оле стало казаться, что вообще он приземляется сразу на спину.

Свой первый прыжок Оля совершила рано утром. На самолете У-2 ее поднял летчик-инструктор Коля Остряков, вместе с ней окончивший Тушинскую школу. Это был необыкновенно способный юноша с умными озорными глазами и волевым лицом. В свои двадцать два года он пользовался большим уважением и авторитетом среди летчиков, и Оля его боготворила. Коля же относился к ней дружески тепло, опекал, подбадривал. Именно его и Петра Балашова выбрал себе в помощники Мошковский, и они, целыми днями пропадая на аэродроме, возили парашютистов на самолетах, прыгали сами, совершенствуя свое мастерство.

Очень скоро оба стали известными мастерами-парашютистами. Полюбив этот вид спорта, Николай Остряков занялся испытанием новых моделей парашютов, совершал рискованные экспериментальные прыжки, в том числе затяжные и с малых высот. Впоследствии Оля не раз слышала о Николае Острякове, который уже в 1935 году был награжден орденом Красной Звезды за особую отвагу, мастерство и заслуги в развитии парашютного спорта. Это он во время спортивного праздника в Киеве совершил показательный прыжок с высоты 80 метров, приземлившись в центре стадиона… Блестящий летчик, он воевал в Испании командиром эскадрильи бомбардировщиков, вернулся оттуда Героем Советского Союза, затем командовал полком, бригадой. На истребителях летал так же великолепно, как и на бомбардировщиках. Погиб при защите Севастополя в 1942 году во время налета вражеских бомбардировщиков, когда бежал к своему истребителю, чтобы взлететь. Занимал тогда Остряков должность командующего авиацией Черноморского флота, и было ему тридцать лет…

А в то памятное утро Оле запомнилось мужественное и доброе лицо Коли Острякова — загорелое, освещенное розовыми лучами солнца, поднимавшегося над горизонтом. На высоте семьсот метров Оля вылезла из кабины на крыло, и Коля, подавая команду прыгать, тепло и озорно улыбнулся ей — мол, знай наших!

Страха не было — Мошковский так просто, по-домашнему, прыгал сам, что вселил в своих учеников нежное, лишенное всякой боязни чувство полного доверия к парашюту. Только дух захватило в первый момент, когда Оля, став спиной к мотору, повалилась лицом вперед, в пустоту.

Потом она прыгала десятки раз, с разных высот, из разных положений самолета, и никогда не боялась.

Мошковский учил своих парашютистов прыгать с самолетов разного типа, при любой погоде, выбрасывая их над различной местностью — над лесом, над водой, в штиль и сильный ветер.

— Сегодня будем прыгать в Москву-реку, — неожиданно объявлял он. — Делать все строго по правилам: вода — не земля… От подвесной системы освобождайтесь заранее. Держитесь за лямки до последнего момента… Смотрите, если утонете — не возвращайтесь!

Во время одного из таких прыжков Оля спустилась на середину реки, где было глубоко. Не отпустив парашюта своевременно, нырнула под воду и сразу же вынырнула, все еще держа в руке лямку подвесной системы. И вдруг ее с силой потащило куда-то вниз по течению: надутый, словно парус, купол ветром гнало по реке. Крепко держа лямку, Оля не бросала парашюта — теперь уже ей не хотелось оставлять его на воде, чтобы потом опять доставать.

— Бросай! — кричали ей с берега. — Оставь его — выловим!

Долго боролась она с силой ветра, пытаясь «погасить» купол, но, к счастью, подоспел крутой изгиб реки, и купол, а вместе с ним и Олю, понесло к берегу…

Обычно самолет