Макото Синкай. Чувственные миры гениального японского аниматора - Алексис Молина Страница 16

назад, она оказалась заперта в пустынном мире, где ее воспоминания о том, что происходит в первой части фильма и о Хироки, – единственный проблеск надежды. Хироки, опустошенный потерей подруги, бежит в Токио, чтобы спастись от постоянно преследующей башни и воспоминаний, он живет уединенной жизнью, посвященной изучению игры на скрипке (инструмент, на котором играла Саюри) и ночным прогулкам до вокзала. В японском мегаполисе он – призрак, раздавленный горем, и вторая часть фильма показывает его аморфным и неврастеничным, полностью отключенным от окружающего мира.

Вторая часть фильма – это возможность для Синкая подробнее раскрыть свой геополитический сюжет через встречу в Токио Окабэ и профессора Томидзавы, начальника Такуи на его новой работе. Первый – член сил сопротивления, планирующих взорвать башню, а второй работает в лаборатории, изучающей ее. Мы понимаем, что это старые друзья, тесно связанные не только с двумя главными героями, но и с Саюри. Как раз в этой части мы узнаем, что ее сны имеют отношение к башне.

Наконец, спустя год, письмо, написанное девушкой и переданное профессором Томидзавой сначала Окабэ, а затем – Хироки, заставляет шестеренки сюжета двигаться к финалу. Такуя присоединяется к сопротивлению, а Хироки, наконец выведенный из оцепенения посланием Саюри, объясняющим причины ее исчезновения, возобновляет свой план полета на башню и возвращается в Аомори в надежде пробудить Саюри. Там он находит холодного и отстраненного Такую, который угрожает ему пистолетом и просит его на заброшенной станции, где они провели свое детство, сделать выбор между Саюри и всем миром. После горького воссоединения Такуя сдается и выводит спящую девушку из военного комплекса, где она находилась под охраной, а затем помогает настроить самолет, чтобы он взлетел.

Когда самолет наконец взмывает в небо – как раз в тот момент, когда Япония и Союз объявляют официальную войну – Хироки и Саюри занимают два свободных места, а Такуя наблюдает за их полетом со станции, беспомощный наблюдатель их сбывшейся детской мечты. Прибыв на башню, девушка наконец приходит в себя, но в последние минуты комы понимает, что, вернувшись в реальный мир, она потеряет память о последних нескольких годах и не сможет сказать Хироки, что любит его, потому что воспоминания о чувствах исчезнут.

Фильм заканчивается ложным триумфом: пара воссоединяется, но Саюри все же настигает амнезия. Когда они поворачивают назад, чтобы вернуться в Аомори, Хироки запускает ракету, которая разрушает башню, и обещает Саюри, что они заново начнут совместную жизнь.

На фоне этого относительно линейного сюжета о том, как друзья делят один момент своей жизни, идут разными путями, а затем воссоединяются, когда их судьба переплетается с судьбой всего мира, «За облаками» пестрит сценами кошмаров и снов, взятых из «параллельных вселенных», порожденных башней, которые делают повествование насыщеннее и сложнее, пересекая эпохи и возможности.

Движение вперед сквозь свет прошлого

Подводя итог истории «За облаками», можно выделить несколько ключевых тем. Это подростковое кино с характерными для режиссера бликами камеры. Как и величайшие представители жанра, Синкай рассказывает нам историю взросления и конца невинного и беззаботного существования в мире. В самом деле, что значит финальная сцена фильма, если не метафорическое разрушение юношеских мечтаний, воплощенное во взрыве башни? Конечно, это еще и романтичный жест в линии о невозможной любви между двумя людьми, Хироки и Саюри, чьи жизни продолжают избегать друг друга даже во время разлуки (что-то новое, если вспоминать предыдущие фильмы). Но, как это часто бывает с фильмами Синкая, «За облаками» – это картина, не просто объединившая совокупность сюжетов. Она рассказывает нечто иное, чем историю, которую мы только что кратко изложили.

С чего же начать? С фразы из книги «Башня Токио: Мама и я, и иногда папа», вышедшей в 2005 году: «Вот она стоит, выступающая, заостренная, вытянутая, как ось вращающейся верхушки. В самом сердце Токио. В сердце страны. В сердце нашей мечты. Ориентир, от которого исходят линии центробежной силы»[22]. Здесь нет научной фантастики. Никакой войны между Японией и другой страной. Нет и безумного полета ради пробуждения спящей возлюбленной. Но символ башни все тот же, на этот раз в Токио, и это сооружение станет центром мечтаний целого поколения. Собственно, то же самое башня Эдзо воплощает в фильме Синкая. Настоящий центр мира, она завораживает школьников в первой части так же, как и солдат во второй. Во всех кадрах (за исключением вступительной части фильма, в будущем, где она уже разрушена) она находится в центре драмы, и Синкай не перестает направлять на нее свою камеру, как будто, помимо персонажей, его режиссерский взгляд притягивает ее аура. Взять, к примеру, сцену катания на коньках, в которой Такуя кружится, пока башня не вторгается в обзор и не заставляет его сбежать от видения. Интеллектуальность фильма заключается в том, что башня становится не центром одного мира, а скорее центром нескольких миров. Герои не раз будут пытаться определить роль, которую она играет в их жизни. Для подростков она – обещание оказаться в другом месте, возможность другого мира и великого приключения. Для ученых – опасное оружие. Для Саюри – кошмарная тюрьма. Окабэ, собираясь взорвать башню, произносит речь, раскрывающую метафорическое богатство, которое воплощает фильм: «Двадцать пять лет башня была частью нашей повседневной жизни и символизировала самые разные вещи: нацию, войну, людей, отчаяние и восхищение. Каждое поколение видит ее по-своему. Но для всех нас она олицетворяет то, что мы не можем ни достичь, ни изменить».

Башня превращает «За облаками» в фильм об одержимости. Одержимости, для которой она не является единственным объектом, поскольку тесно связана с персонажем Саюри. В самом деле, с самого начала фильма Хироки четко заявляет об этом. «Мы мечтали о двух вещах», – говорит он на перроне вокзала, переводя взгляд с одной на другую, с Саюри на башню. В фильме они – две стороны одной медали, и, если, следуя анализу Гэвина Уокера[23], Саюри воплощает все близкое, родное и знакомое, а башня – все далекое, таинственное и чужое, это ничего не меняет: все, что происходит с Саюри, касается башни, а все, что происходит с башней, касается Саюри. Эта связь ставит «За облаками» в один ряд с традиционными произведениями, столь особенными, сколь и трогательными, которые превращают любовь в невозможный поиск и гонку за чем-то недостижимым. Вспомним, например, «Великого Гэтсби»[24] (Скотт Фицджеральд, 1925) и его зеленый свет от маяка, которым как будто вдохновлена башня Синкая.

Под покровительством Фицджеральда (переводчиком которого на японский язык, кстати, является не