Александр Гумбольдт - Второе открытие Америки Страница 16

Вся эта компания ненавидела Гумбольдта, называя его «придворным революционером».

В первый же год своей жизни в Берлине он прочел ряд публичных лекций «о физическом мироописании» – первый набросок «Космоса». Лекции привлекли массу слушателей. Не только берлинские жители стекались на них толпами, но и из других городов Европы приезжали любопытные послушать Гумбольдта.

Начавши чтение в одной из университетских зал, он должен был перейти в более обширную залу Певческой [Берлинской музыкальной] академии. Вряд ли какому-нибудь ученому приходилось выступать перед такой блестящей и разнообразной публикой. Король и его семейство, важнейшие сановники, придворные дамы, профессора и литераторы присутствовали тут вместе с бесчисленной публикой из самых разнообразных слоев общества.

В наше время ученые стремятся к сближению с публикой, популярная литература достигает огромных размеров, публичные лекции стали заурядным явлением, и фигура ученого, говорящего только по-латыни и оберегающего сокровище своих знаний от посягательств невежественной черни, давно отошла в вечность.

Но в двадцатых годах нашего столетия наука только еще начинала спускаться со своих высот в сферу обыденной жизни. Как и во всем, что касается духовной жизни Европы, начало было положено Францией, и естественно, что Гумбольдт – полуфранцуз по характеру и воззрениям – явился инициатором этого дела в Германии.

Камергер, друг и приятель короля, светило науки является перед разношерстной публикой, стараясь изложить удобопонятным для нее языком результаты своей многолетней работы. Ученый профессор и грамотный работник, король и бедный студент собираются в одной зале поучаться мудрости.

Это было событием – и можно сказать, что лекции Гумбольдта знаменуют собой начало нового направления в духовной жизни Европы, направления, характеризующего собственно наше столетие и состоящего в сближении науки с жизнью, в стремлении сделать сокровище знаний, накопленное веками, достоянием всех и каждого.

Конечно, попытки к этому были и раньше. Но лекции Гумбольдта проложили широкую дорогу новому направлению, разом сорвали и уничтожили плотину, сквозь которую до него едва просачивались отдельные струйки нового направления.

Лекции Гумбольдта были в то же время первым очерком новой, вернее сказать, сводом целого ряда наук, из коих некоторые были им самим созданы. 16 лекций посвящены небесным пространствам, 5 – физике земли, 6 – геогнозии, 2 – орографии, 1 – морю, 10 – атмосфере и распределению тепла, 7 – географии растений и животных и 3 – человеку.

Чтения начались 3 ноября 1827 года и кончились 26 апреля 1828 года. По окончании лекций особо назначенный комитет поднес Гумбольдту медаль с изображением солнца и надписью: «Illustrans totum radiis splendentibus orbem» («Озаряющий весь мир яркими лучами»).

Разумеется, не обошлось и без нападок на Гумбольдта. В конце концов, лекции его были одним из проявлений демократического духа нашего столетия; это очень хорошо понимали обскуранты. Посыпались обвинения в якобинстве, противоречии со Священным писанием и т. п.

Повсюду в Германии выражалось желание видеть лекции напечатанными, и Гумбольдт решил обработать их в виде книги. Работа, однако, была отложена, так как в это самое время он получил от русского правительства приглашение предпринять путешествие в Азию. Случилось это следующим образом.

Министр финансов, граф Канкрин, обратился к Гумбольдту за советом относительно платиновой монеты, которую русское правительство намеревалось пустить в оборот. Гумбольдт в своем ответе перечислил неудобства, представляемые платиною для этой цели, и заявил, что, по его мнению, она не годится для монеты.

Взамен того он советовал чеканить из нее ордена для пожалования вместо табакерок, перстней и т. п.; таким образом, и избыток платины пойдет в дело, и расходы на золото и серебро уменьшатся. Этот чисто немецкий совет, однако, не был принят, и платиновая монета пущена в оборот, но практика вскоре доказала правоту Гумбольдта.

В ответе Канкрину он упомянул между прочим о своем намерении посетить Урал и Алтай. Не прошло и месяца после отправки письма, как он получил через Канкрина предложение от императора Николая предпринять путешествие на Восток «в интересе науки и страны».

Такое предложение как нельзя более соответствовало желаниям Гумбольдта, и он, разумеется, принял его, попросив только отсрочки на год для приведения к концу некоторых начатых работ и подготовки к путешествию.

Незадолго до отъезда, в конце 1828 года, он участвовал в качестве президента на седьмом съезде немецких естествоиспытателей. Собрание открылось речью Гумбольдта, а вечером он угощал более 600 друзей в театральной зале. Варнгаген рассказывает об этом: «Гумбольдт угощал чаем, полгорода было приглашено; король присутствовал в своей ложе; кронпринц и другие члены царствующего дома явились в залу и разговаривали с гостями.

Праздник вполне удался. На большом транспаранте горели имена немецких естествоиспытателей – только умерших. Угощение было роскошное. Музыка и пение часто прерывали оживленную беседу».

В начале следующего года умерла жена Вильгельма Гумбольдта, и Александр находился при брате, который был страшно огорчен этой потерей. Вскоре затем состоялось второе путешествие Гумбольдта. Перед отъездом он получил звание тайного советника с титулом «Exellenz» («превосходительство»).

Как уже упомянуто, путешествие совершалось за счет русского правительства. Все свое состояние Гумбольдт истратил на научные предприятия; пенсия в 5 тысяч талеров тоже расходовалась целиком – частью на себя, но еще больше на поддержку начинающих ученых, студентов и просто нуждающихся людей.

Щедрость и любезность нашего правительства не оставляли желать ничего лучшего. Еще в Берлине Гумбольдт получил вексель на 1200 червонцев, а в Петербурге – 20 тысяч рублей.

Всюду были заранее подготовлены экипажи, квартиры, лошади; в проводники Гумбольдту назначен чиновник горного департамента Меншенин, владевший немецким и французским языками; в опасных местах на азиатской границе путешественников должен был сопровождать конвой; местные власти заранее уведомлялись о прибытии путешественников и т. д.

Словом, это путешествие походило на поездку какой-нибудь владетельной особы и вовсе не напоминало того времени, когда Гумбольдт и Бонплан плыли по Ориноко в индейском челне или, босые и промокшие до нитки, пешком перебирались через Анды.

Гумбольдта сопровождали Г. Розе и Эренберг. Первый вел дневник путешествия и занимался минералогическими исследованиями; второй собирал ботанические и зоологические коллекции; сам Гумбольдт взял на себя наблюдения над магнетизмом, астрономическое определение мест и общее геологическое и географическое исследование.