За столом с Пушкиным. Чем угощали великого поэта. Любимые блюда, воспетые в стихах, высмеянные в письмах и эпиграммах. Русская кухня первой половины XIX века - Елена Владимировна Первушина Страница 15

Пирог сладкий

Замесить тесто крутое, из пшеничной муки на постном масле, с прибавкой воды. Сделать из оного на блюде поддонок с краями, в середину положить постилы или какого-нибудь ягоднику. Заложить крышку веревочками или решетчатую и запечь в печи.

Таким же образом делается сладкий пироге черносливом, с винными ягодами, с изюмом, с яблоками и проч.

Тут надо еще заметить, что во времена Пушкина существовало два слова «сласти» и «сладости» и их значения немного различались. Современник и приятель Пушкина, поэт и декабрист Николай Михайлович Языков в письме домой из деревни рассказывал, что любезные хозяева потчуют его «сластями и сладостями искусственными, как то варенье, вина и проч». То есть «сласти» нужно готовить, а «сладости» – это мед, сладкие фрукты и ягоды. Кстати, хозяйкой этой была Прасковья Осиповна Вульф, но о ней, и о ее домочадцах и гостях речь пойдет позже.

Так что любил Пушкин – сласти или сладости? И то и другое, и мы скоро в этом убедимся.

А как насчет фруктов на сладкое. Нам это кажется самой простой и здравой идеей. Но в XIX в. к ним относились с осторожностью. Джон Локк рассуждает о них так: «Вопрос о фруктах – один из самых трудных вопросов в деле ухода за здоровьем, особенно за здоровьем детей. Из-за них наши прародители рискнули раем, и неудивительно, что наши дети не могут устоять против соблазна, хотя бы это стоило им здоровья… Я думаю, что детям вовсе не следует давать дынь, персиков, также слив большинства сортов и всех произрастающих в Англии сортов винограда, так как, обладая весьма соблазнительным вкусом, они содержат очень нездоровый сок. Но клубнику, вишню, крыжовник и смородину, если они совершенно зрелые, можно, я думаю, разрешать им есть почти без всякого опасения и притом в довольно большом количестве, с тем, однако, условием, чтоб при этом соблюдались следующие предосторожности: 1) не есть их, как мы обыкновенно это делаем, после другой еды, когда желудок уже переполнен пищей: я думаю, что лучше их есть перед установленной едой или в промежутках между едой, а также давать детям на завтрак; 2) есть их с хлебом; 3) есть их совершенно спелыми. Я думаю, что, если есть фрукты с указанными предосторожностями, они будут скорее полезны, чем вредны для здоровья… Яблоки и груши, если они совершенно спелые и выдержаны в течение некоторого времени, также, я думаю, можно есть, не опасаясь и во всякое время, притом в довольно большом количестве, особенно яблоки, которые, насколько мне известно, никогда не причиняют вреда здоровью после октября. Сушеные, неподсахаренные фрукты я также считаю полезными для здоровья».

А уже взрослый Пушкин пишет жене: «Тетка[18] меня все балует – для моего рождения прислала мне корзину с дынями, с земляникой, клубникой, так что боюсь поносом встретить 36-й год бурной моей жизни».

10

Об обедах, которыми угощали в доме Пушкиных, современники вспоминали без особенного восторга. Один из лицейских приятелей поэта даже писал:

Друг Пушкин, хочешь ли отведать

Дурного масла, яйц гнилых?

Так приходи со мной обедать

Сегодня у твоих родных.

Отчего так?

Пушкины-старшие были небогаты, но расточительны и при этом скаредны. Убийственное сочетание! Один из лицейских однокашников Пушкина, барон Модест Корф вспоминал: «Дом Пушкиных представлял какой-то хаос и вечный недостаток во всем, начиная от денег и до последнего стакана». Василий Васильевич Сиповский, автор статьи о Пушкине в Русском Биографическом словаре Половцова добавляет к этому: «В семье он не встретил ни материнской любви, ни отцовской заботливости… В безалаберном отцовском доме не было не только любви, но и того воспитывающего благочиния, которое и подрастающего ребенка с детских лет приучает к определенному укладу жизни, к привычкам, которые, в худшем случае, могут заменить принципы».

А Петр Андреевич Вяземский рассказывал: «Отец его, Сергей Львович, был также в своем роде нежный отец, но нежность его черствела в виду выдачи денег. Вообще был он очень скуп и на себя, и на всех домашних. Сын его Лев, за обедом у него, разбил рюмку. Отец вспылил и целый обед проворчал. “Можно ли (сказал Лев) так долго сетовать о рюмке, которая стоит двадцать копеек?” – “Извините, сударь (с чувством возразил отец), не двадцать, а тридцать пять копеек”».

Конечно, не стоит проявлять такую мелочность, да еще и публично. Не стоит позорить себя и сына. Но так ли это мало – 35 коп.?

В одной из кулинарных книг, написанной в 1788 г. приводится меню сытного обеда на восемь человек всего за… 25 коп. (Правда, едва ли такой обед Пушкин-старший счел бы приличным и подобающим его положению в обществе). Это обед действительно для очень небогатой и невзыскательной семьи – ремесленников, бедных торговцев или чиновников самого низкого ранка, согласной обходиться без вина, без рыбных блюд, и по сути – без мяса, а на десерт есть только гренки из белого хлеба.

Стол экономический на восемь человеков

Возьми телячью или баранью голову, свари