Королева. Последняя биография Елизаветы II - Эндрю Мортон Страница 14

Гораздо менее обременительными были уроки мадам Мари-Антуанетт де Белег, которую называли уменьшительным именем Туанон. Она заменила Джоржину Герен, ставшую участницей французского Сопротивления. От нее требовалось одно – научить принцесс свободно говорить по-французски. Позднее она вспоминала: «Во время наших занятий я рассказывала о других странах, о типах мышления и традициях других народов, что иногда смешило принцесс. С самого начала королеву Елизавету II отличал позитивный настрой и здравомыслие. Она была естественной, très naturelle. В ее характере преобладало сильно развитое чувство долга в сочетании с joie de vivre (жизнерадостностью)»20.

Принцесса Маргарет видела во французских уроках возможность петь народные и детские песенки, и ее чистый голосок часто слышался из комнаты с фортепиано, где она сама себе аккомпанировала.

Время, проведенное на занятиях, вносило нотку нормальной жизни в те черные военные дни. Кроуфи старалась знакомить юных принцесс с более широким кругом людей, а не держать их при себе в замкнутом пространстве замка. В мирное время это вряд ли могло произойти. Она гордилась тем, что ей удалось организовать в Виндзоре отряд скаутов. В него вступали и девочки из семей служащих замка и местных жителей, а также проживавшие у них дети из бедного лондонского района Ист-энд, потерявшие дом или родителей. Этим молодым кокни, говорившим так же неразборчиво, как дети из района Горбалс в Глазго, были чужды дворцовые условности. Услышав однажды, как Маргарет назвала принцессу Елизавету ее домашним именем Лилибет, они стали называть наследницу престола именно так. «Маргарет была более живая и смешливая, Елизавета же казалась более замкнутой», – вспоминала морской рейнджер Джоан Скрэгг 21.

Как бы то ни было, пусть даже фамильярно, но все дети общались. Когда девочки разбивали лагерь в Большом Виндзорском парке, сам король помогал им натягивать тенты или рыть ямы для туалетов. После приготовления пищи на костре принцессам приходилось, поначалу с большой неохотой, принимать участие в мытье посуды и сборе хвороста для костра. Елизавете в итоге так понравилось мыть посуду, что обязательным рождественским подарком для нее на многие годы стали резиновые перчатки.

Той зимой принцессы провели Рождество вдали от скаутского отряда, в Эпплтон-хаусе на территории Сандрингема, где нашли приют члены норвежской королевской семьи. Здесь они общались с молодыми офицерами из «Миссии Коутса». Этих пылких молодых людей вскоре стали рассматривать почти как членов большой королевской семьи: они присоединялись к семейству монарха во время церковной службы, их приглашали на ужины и чай. Офицеры участвовали в королевской охоте на фазанов в обширных королевских угодьях, хотя генерал возражал против того, чтобы его подчиненных использовали в качестве загонщиков фазанов. Майор Малькольм Хэнкок вспоминал случай, произошедший, когда принцессы пришли к офицерам на чай: «Мы играли в шумную карточную игру “Найди животное”, и Маргарет вошла в такой ажиотаж, что прыгнула на стол»22.

В течение этого длинного зимнего визита принцессы играли в прятки и в искателей сокровищ. Елизавета присоединялась к офицерам, играющим в хоккей на льду озера рядом с Йорк-Коттеджем, где когда-то жил Георг V. Однажды она забила гол, а затем вместе с сестрой с энтузиазмом приняла участие в завязавшейся игре в снежки.

За музыкальные развлечения отвечали гвардейские офицеры. Исполнявший обязанности капитана Ян Освальд Лидделл организовал рождественскую пантомиму по мотивам «Золушки» под названием «Ну так что, или семь придурков». Королевская семья с удовольствием присоединилась к хору, исполнявшему песню «У старика Макдональда была ферма[2]». Маргарет начала практиковаться в подражании конскому фырканью и другим звукам сельской живности. И уже через несколько дней, на коктейльной вечеринке, устроенной для офицеров «Миссии Коутса» и их жен, эту же песню оживляли голоса фермерских животных в исполнении младшей принцессы.

Неформальный характер отношений между королевской семьей и ее военным эскортом хорошо иллюстрирует подарок, поднесенный офицерами принцессе Елизавете к ее 15-летию 21 апреля 1941 года. Молодые люди сбросились и купили для именинницы коробку шоколадных конфет.

Вернувшись в Виндзорский замок, Елизавета и Маргарет стали организовывать встречи с ранеными офицерами Гвардейского гренадерского полка, а также с летчиками, прибывавшими туда в отпуск. Хотя Георг VI предпочитал Королевский военно-морской флот, его дочери втайне восхищались бравыми пилотами, ведь именно их героизм спас нацию от фашистских захватчиков. Девочки без конца проигрывали на граммофоне популярную в военное время песню «Лечу на одном крыле с молитвой[3]» о подбитом самолете, который возвращался на базу на одном крыле. Подобно тысячам других детей того времени принцессы знали назубок конфигурацию и характерные звуки каждого самолета, будь он немецкий или британский. В апреле 1941 года Елизавета и Маргарет были счастливы, получив в подарок от чешского пилота модель «Спитфайра», собранную им из фрагментов сбитого бомбардировщика Дорнье. Зная о преклонении принцесс перед Королевскими ВВС, нетрудно представить восторг, с каким они встретили командира эскадрильи, которому надлежало временно заменить конюшего короля. Первоклассный летчик-истребитель, награжденный орденом участник Битвы за Британию, Питер Таунсенд являл собой образец доблестного героя войны. Королева называла его «очаровательным» молодым человеком, который «прекрасно вписался» в их жизнь .

Во время чаепитий и более официальных обедов в честь военных, многие из которых отправлялись затем прямо на фронт, Елизавета отвечала за рассадку, предлагала закуски и завязывала разговор. Ее задачей было поддерживать легкую беседу и отвлекать молодых людей от мрачных мыслей.

В феврале 1942 года Елизавета стала почетным полковником Гвардейского гренадерского полка, и спустя два месяца состоялось ее первое официальное мероприятие в этом статусе: в день своего 16-летия принцесса принимала парад полка в Виндзоре. В качестве полковника Елизавета столкнулась с будничной непредсказуемостью и жестокостью войны. Сухая статистика жестко напомнила принцессе о быстротечности жизни, когда она увидела знакомые имена в перечне убитых.

Так, исполнявший обязанности капитана Лидделл, которого Елизавета помнила по Сандрингемской рождественской вечеринке 1941 года, был убит за несколько дней до победы. За свой героизм он был посмертно награжден Крестом Виктории, высшей наградой за доблесть.

Принцесса писала письма родным погибших и, делясь воспоминаниями об их службе в Виндзорском замке, она заверяла семьи, что павших героев прекрасно помнят. Королева Елизавета понимала, какое воздействие оказывала война на дочерей. В письме брату, Дэвиду Боуз-Лайону, написанному в октябре 1943 года, она сетовала на то, что их взросление пришлось на «жуткое» время: «Лилибет встречается с молодыми гвардейцами в Виндзоре, а затем они погибают. Ужасно это осознавать в таком молодом возрасте. Так много достойных офицеров мы недавно