История Дома Романовых глазами судебно-медицинского эксперта - Юрий Александрович Молин Страница 124

Вскоре у Марии Федоровны родилась дочь Александра, и Екатерина подарила по этому поводу цесаревичу «мызу Гатчино». Она была куплена у наследников бывшего любовника царицы, Григория Орлова. Наступил тринадцатилетний «гатчинский» период жизни Павла. Здесь созрели окончательно политические идеи будущего императора; здесь определился его характер; здесь он создал своеобразный «малый» двор. Потянулись долгие годы…

«Сердце лечат сердцем!» – говорят опытные кардиологи. В окружении государя была единственная женщина, умевшая успокоить, утешить, развеселить, наконец, образумить неуравновешенного вспыльчивого Павла. Она легко подобрала ключи к сердцу цесаревича. Очерк о нем был бы неполон, если бы я не сказал несколько слов об Е.И. Нелидовой. Еще в 1785 году, когда Павел был престолонаследником и жил в опале, окруженный врагами, его внимание привлекла фрейлина его супруги Екатерина Ивановна. Ей было тогда двадцать шесть лет, а Павлу тридцать. Нелидова была некрасива, однако еще на выпускном экзамене в Смольном институте она обратила на себя внимание способностями, остроумием, живостью характера и грацией в танцах. По сохранившимся портретам легко представить эту прелестную дурнушку с японским разрезом глаз, с иронической и вместе нежной улыбкой на губах. В эту крошечную женщину с маленькими ножками влюбился будущий император. Яркий образ Нелидовой в юности запечатлен Д. Левицким на портрете из знаменитой серии «Смолянки» (ГРМ), посвященной первому выпуску Института благородных девиц. Дочь армейского поручика, она сделала стремительную карьеру. Прекрасно образованная, энергичная, блестящая собеседница, Екатерина Ивановна являла собой разительный контраст с Великой княгиней Марией Федоровной, при которой она состояла фрейлиной. Жена Павла была высокой, полной, медлительной, близорукой, очень скучной в общении дамой. Не удивительно, что цесаревич обратил внимание на добрую, веселую фрейлину.

Нелидова на 20 лет стала близким другом этой семьи. Злые языки утверждали, что Екатерину Ивановну связывали с Павлом I и интимные отношения. Косвенные подтверждения этому имеются в ряде воспоминаний современников. Одни из них утверждали, что были свидетелями того, как фрейлина запустила туфлей в монарха, другие – как она «послала» его во время ссоры в места, не столь отдаленные. Несомненно одно – Нелидова, одна из немногих приближенных Павла, обладала свойством успокаивать взбалмошного капризного венценосца, являлась постоянным ходатаем за опальных.

В 1790 году после возвращения со Шведской войны Павел тяжело заболел. Не исключалась возможность летального исхода. Цесаревич подготовил бумагу, которая должна была быть передана Екатерине в случае его смерти. Все обошлось, и письмо не дошло до императрицы. Вот его содержание: «Мне надлежит совершить перед Вами, государыня, торжественный акт, как перед царицей и матерью, акт, предписываемый мне совестью перед Богом и людьми: мне надлежит оправдать невинное лицо, которое могло бы пострадать, хотя бы негласно, из-за меня. Я видел, как злоба выставляла себя судьей и хотела дать ложные толкования связи между мадемуазель Нелидовой и мною. Относительно этой связи клянусь тем Судилищем, пред которым мы все должны явиться, что мы предстанем пред ним с совестью, свободной от всякого упрека, как за себя, так и за других… Клянусь торжественно и свидетельствую, что нас соединяла дружба, священная и нежная, но невинная…». Текст этого письма был опубликован в «Русском архиве» П.И. Бартенева и в его сборнике «Осьмнадцатый век». Издатель не поведал читателям, как письмо попало к нему, документ этот сохранился в архиве Нелидовой. Значит, письмо не было отправлено Екатерине. Оно написано на четырех страницах тонкой писчей бумаги обыкновенного формата, очень небрежно и неразборчиво, изобилует орфографическими ошибками. Разумеется, в таком виде оно не могло быть отправлено императрице. Вполне возможно, Павел по просьбе Нелидовой составил этот оправдательный документ и подарил его ей.

Нелидова прожила долгую жизнь, скончавшись в возрасте 82 лет, так и не устроив свою личную судьбу. В соответствии с ее завещанием, дневник статс-фрейлины и два сундука с обширной перепиской были переданы в 1839 г. Николаю I. Из этого огромного наследия практически ничего не сохранилось… Загадочное исчезновение документов могут в какой-то степени объяснить черновики работы о Нелидовой историка А.Б. Лобанова-Ростовского. После его смерти в РГАДА поступили фрагменты очерка о Нелидовой. Из них явствует, что после ее кончины Николай I отправил статс-секретаря Г.И. Вилламова за бумагами умершей. Чиновник привез во дворец два больших сундука, набитых письмами Павла и Марии Федоровны. Император сам пожелал разобрать их. Особенно его интересовала «природа отношений, существовавших между Нелидовой и императором Павлом». Закончив чтение, Николай I, обращаясь к Вилламову, спросил его, что он думает по этому поводу. Статс-секретарь был настоящим царедворцем и не спешил с ответом. Тогда царь произнес: «Что касается меня, то я больше не сомневаюсь, что она была его любовницей». Г.И. Вилламов согласился, что он полностью разделяет это впечатление. Осталось неизвестным, на основании чего сложилось такое убеждение, комментировал биограф Нелидовой, на основании одного письма или нескольких или же на основании отсутствия в них компрометирующих сведений. Биограф заключил, что скорее всего это последнее обстоятельство и привело царя к такому убеждению. Уместно поставить вопрос, который не встал перед биографами: «Если никакого, выражаясь языком любителей анкет, компромата найдено не было, зачем же было уничтожать дневник Нелидовой?». Как бы то ни было, «тайна отношений» этих людей так тайной и осталась. Но в одном из писем Павла к Нелидовой есть такие строки: «Одному Богу известно, за что я люблю Вас» (Сафонов М., 2000).

* * *

В три часа дня 5 ноября 1796 г. прискакал в Гатчину граф Николай Зубов. Он явился к Павлу испуганный и подобострастный, сообщив, что с Екатериной случился апоплексический удар. Предусмотрительный граф Н.С. Салтыков послал еще раньше офицера с известием об ударе, постигшем царицу, но Зубов опередил его. В четыре часа цесаревич поскакал в Зимний дворец, где всем руководил Салтыков, никого не допуская к умиравшей императрице. В Петербург Павел прибыл вечером. По дороге он встречал длинную вереницу курьеров, которые мчались к нему в Гатчину: все спешили известить будущего императора о новой его судьбе. Около Чесменского дворца он встретил Ф.В. Ростопчина и обрадовался ему. Павел вышел из кареты. Он еще плохо оценил смысл события. Там, в Гатчине, когда ему сообщили о неожиданном приезде Зубова, он был в ужасе, предполагая, что тот приехал его арестовать. До Павла в это время дошли слухи о намерении Екатерины заточить его в тюрьму. И