Михаил Суслов. У руля идеологии - Вячеслав Вячеславович Огрызко Страница 12

старости лет, другие уцелевшие ветераны контрольных служб. Здесь стоит рассказать о бывшем коллеге Суслова – Павле Жуйкове. 21 ноября 1962 года он, поздравляя секретаря ЦК КПСС с присвоением ему звания Героя Социалистического Труда, напомнил товарищу по партии: «Вас, Михаил Андреевич, я знаю по работе в ЦКК – РКИ СССР в группе тов. Ройзенмана. Нас, старых контрольных работников, остались единицы, – большинство их безвинно погибло в период дикого произвола сталинской диктатуры. Едва эта учесть не постигла и меня»[36].

В конце письма Жуйков сообщил, что из тех, с кем работал в ЦКК – НКРКИ, в живых остались Уралов, Лычёв, Богданов, Леонтьев и Шагалин. Но чем конкретно все эти люди занимались в ЦКК – НКРКИ, он уточнять не стал. Подзабыл что-то? Вряд ли. Скорей всего, у него имелись очень веские причины не распространяться о специфике работы конкретных подразделений контрольных органов партии.

Есть версия, что Суслов после перевода в 1931 году в аппарат ЦКК – НКРКИ был вовлечён в деятельность неформальной партийной разведки, во главе которой на тот момент, видимо, стояли руководитель ЦКК – НКРКИ Андрей Андреев и член президиума ЦКК – НКРКИ Борис Ройзенман.

Отчасти этой версии придерживался известный советолог Абдурахман Авторханов, который в конце 1920‐х и в 1930‐х годах не раз пересекался с Сусловым в Институте красной профессуры и в коридорах ЦК ВКП(б). Он утверждал, что «Суслов был до войны координатором НКВД и партии сначала в аппарате ЦКК, а потом и в комитете партконтроля при ЦК»[37].

Многие историки в существование в СССР какой-либо партийной разведки не верят. Их главный аргумент: Кремль в этом не нуждался. Мол, у нас и так всегда имелось немало спецслужб, в частности, в 30‐е годы существовали разведка Наркомата обороны, бывший Иностранный отдел ОГПУ и соответствующий отдел в аппарате Коминтерна. Другой аргумент скептиков – отсутствие в архивах материалов на эту тему.

Что тут сказать? Начнем с архивов.

Во-первых, далеко не все документы за 20–70‐е годы прошлого века рассекречены. К примеру, историкам только в середине десятых годов нынешнего столетия стали доступны материалы, включённые в 22‐ю опись 3‐го фонда РГАНИ. Официальное название этой описи: «Группа 7. Высшие органы Коммунистической партии. 1917 – октябрь 1966 гг.». Так вот, в 66‐м деле этой описи утверждается, что часть сотрудников аппарата ЦК в середине 20‐х годов вынуждены были конспирироваться. Так, 19 декабря 1924 года оргбюро ЦК приняло секретное постановление, согласно которому все сотрудники Бюро Секретариата ЦК были зачислены в секретные работники и их считали находящимися на конспиративной партийной работе. Кстати, в первый список секретных работников попали особо приближённые к Сталину помощники – Лев Мехлис и Александр Поскрёбышев.

Заметим, что значительная часть других описей хранящегося в РГАНИ фонда Политбюро до сих пор остаётся засекреченной. Не в ней ли таятся материалы и о партийной разведке?

И второе. А кто решил, что у нас всё всегда тщательно документировалось? Приведу мнение опытнейшего архивиста Татьяны Горяевой. Она утверждала, что «значительная часть государственной и партийной деятельности не документировалась, а значит, и не может быть отражена в архивных документах»[38].

Горяева знала, что писала. Она много лет изучала историю политической цензуры в СССР и обследовала почти все крупнейшие архивохранилища страны, после чего пришла к выводу, что часть документов о цензуре искать бесполезно, и не потому, что их ещё не рассекретили, а потому, что далеко не всё фиксировалось на бумаге. Так что не исключено, что какая-либо деятельность партразведки вообще никак не документировалась.

Теперь о самой партийной разведке. Впервые о ней заговорили в нашей печати в начале нулевых годов. Я имею в виду книги и статьи литературного критика Александра Байгушева, который стал выдавать себя за негласного многолетнего помощника Суслова. Но тогда некоторые историки и публицисты, изучившие послужной список литератора, обратили внимание на то, что этот человек с момента окончания МГУ всю жизнь работал только в прессе и в издательствах и ни в каких других структурах. Они пришли к выводу, что Байгушев сознательно всё выдумал ради того, чтобы набить себе цену. Появилась версия о том, что Байгушева скорее спецслужбы много лет использовали в своих целях. Этого действительно исключать нельзя.

Впоследствии появились публикации людей другого уровня. Назову хотя бы книги Андрея Девятова (он же Пётр Гваськов). Их автор сам позиционировал себя как военного китаеведа и политолога. За его плечами – десятилетия службы в ГРУ. А он что утверждал? Читаем: «Эффективность управления партией и государством у И.В. Сталина обеспечивала его собственная спецслужба – партийная разведка, тщательно скрытая внутри Секретариата ЦК ВКП(б). С 1926 года – секретный отдел ЦК. С 1934 года – особый сектор ЦК. Партийная разведка получала информацию как от собственных источников, так и от политической и военной разведки, а потому видела более или менее целостную картину событий в стране и мире»[39].

Как утверждал Девятов, ГРУ и внешняя разведка – это регулярные разведки. Задача одной – выявление объектов для поражения оружием на театре военных действий. Другая вскрывает субъекты власти и их связи за рубежом. И совсем другое предназначение у партийной разведки – это прежде всего распознавание цивилизованных кадров глобальных проектов.

Возникает вопрос: кто же руководил этой партийной разведкой? По Девятову получалось, что в 30‐х годах – особый сектор ЦК, а значит, Лев Мехлис, Борис Двинский и Александр Поскрёбышев. Так ли это? Я не стал бы отрицать связь этих троих людей с партийной разведкой. Однако все управляли, как мне представляется, совсем иные люди. Я предложил бы присмотрелся к фигуре Андрея Андреева.

К слову, есть немало оснований думать о том, что начиная с 1931 года и как минимум до 1947 года за всеми назначениями и передвижениями Суслова стоял в первую очередь именно Андреев.

В конце 1931 года Сталин перебросил Андреева на другой участок работы – руководить транспортом, и только потом он получил полномочия, по сути, второго секретаря ЦК. На его место в ЦКК – НКРКИ Сталин поставил Яна Рудзутака.

Перед контрольными органами встали новые задачи. По мнению Сталина, оппозиция пустила слишком большие корни по всей стране. А это означало, что многие планы Кремля по индустриализации и коллективизации в любой момент могли сорваться. Но самое главное – вождь вновь столкнулся с реальной угрозой утраты власти.

Чтобы выкорчевать оппозицию, Сталин задумал новую масштабную чистку партии. Постановление Политбюро ЦК на этот счёт вышло 28 апреля 1933 года.

Цель была вроде благая: избавить партию от вредителей, двурушников, карьеристов и разложенцев. Однако номенклатура не обманывалась. Она прекрасно понимала, что главный удар готовился не против приспособленцев, а по идейным врагам Сталина. Вся эта чистка затевалась прежде всего для того, чтобы не допустить перехвата власти оппонентами Сталина и в зародыше пресечь любые оппозиционные настроения.

Центральную комиссию по чистке партии