Говард Маркс - Господин Ганджубас Страница 119

— Хорошая идея, Густаво. А это точно сработает?

— Нет. Существует вероятность того, что антихуисио не будет рассмотрен вовремя. Тогда ты должен публично отказаться признать юрисдикцию суда. Это даст тебе еще одну возможность оспорить решение Национального суда об экстрадиции. Говард, пожалуйста, не переживай. Мы выиграем. Но должен признать, что американцы очень сильно давят. Они разлагают нашу систему правосудия. Нам придется нелегко.

— Почему же у Испании не хватает сил противостоять американцам?

— Не только у Испании, Говард. Я оставлю тебе некоторые документы. Посмотришь, что произошло в Пакистане, на Филиппинах, в Голландии и на твоей родине. Американцы умеют всем навязать свое мнение. Ни у одной страны нет мужества дать отпор. Но не теряй надежды. Мы сделаем все, что сможем. Возможно, мы не увидимся до слушания об экстрадиции, которое состоится через неделю. Помни: ты не должен признавать, что суд правомочен решать твое дело. Да, кстати! Национальный суд решил выдать Роджера Германии.

Густаво был прав. Американцы действительно командовали всеми. «Санди тайме» сообщила, что Беназир Бхутто, недавно выбранная премьер-министром Пакистана, приписывает все беды страны терпимости к наркоторговле режима Зия-уль-Хака. Соединенные Штаты рассматривали вопрос об оказании Пакистану финансовой помощи в размере четырех миллиардов долларов. Роберт Оукли, посол США в Пакистане, во время встречи с Беназир Бхутто подчеркнул, что Америка жаждет предать суду Салима Малика. Пусть он станет первым преступником, которого Пакистан выдаст Соединенным Штатам. Беназир приняла условия сделки: не будет экстрадиции — не будет помощи. Переступив через собственную систему правосудия, Пакистан согласился выдать Малика. Страдающие манией величия агенты DEA Харлан Ли Боуэ и Крейг Ловато добились своего.

Филиппины не заключали с Соединенными Штатами договора об экстрадиции, поэтому DEA убедила власти Манилы депортировать Ронни Робба в Амстердам. Голландская полиция арестовала его прямо в аэропорту Скипхол, и он присоединился к Хоббсу в амстердамской тюрьме. Начались слушания об экстрадиции.

В Англии аннулировали залог Джимми Ньютона. Он находился в тюрьме Майами. Ему выпала честь стать единственным неамериканцем, которого выдали Соединенным Штатам за обеспечение неамериканцев неамериканскими паспортами за пределами американской территории. Хуже того, Балендо снова арестовали после повторного запроса Соединенных Штатов об экстрадиции за точно такое же преступление. Британцы, посчитавшие было, что Балендо выдавать не нужно, предоставили БЕАеще один шанс.

Я начинал понимать, что имел в виду Роджер. Федералы не сдаются.

В зале Национального суда было полно журналистов со всего мира. Джуди, Джеффри Кенион и я стояли в пуленепробиваемой стеклянной кабине посреди зала. У нас имелись микрофоны. Джеффри заговорил первым, давая согласие на экстрадицию. В пересыльных камерах внизу он объяснил мне, что адвокаты заключили для него сделку: он признает себя виновным и рассказывает DEA то немногое, что ему известно, а взамен получает свободу. Думаю, он принял правильное решение. Джеффри не принимал участия ни в одной операции с наркотиками. Только перевез для меня деньги, о чем DEA уже знало.

Следующей выступила Джуди — сказала, что невиновна и не дает согласия на экстрадицию. Свои мотивы она доверила изложить Густаво.

Я встал и выдвинул обвинения против каждого из судей поименно, объявив, что они уже нарушили мои конституционные права, подлежат отводу и неправомочны рассматривать мое дело. Лица судей побагровели от злости. Они наорали на без вины виноватого судебного переводчика. Мне приказали угомониться. Дело продолжится, несмотря на мои протесты.

Густаво подробно описал все злоключения Джуди. Ловато арестовал ее и допросил, даже не позволив сменить пижаму на приличную одежду. Джуди без всяких оснований посадили за решетку, разлучили с детьми, нанеся им глубокую психическую травму. Нет никаких состоятельных доказательств того, что она как-нибудь нарушила закон. Ее прошлое безупречно. Уважаемые члены испанского и британского общества с похвалой отзываются о Джудит Маркс. DEA обвинило ее лишь на том основании, что она моя жена. Это несовместимо с принципами испанского правосудия.

Примерно через час судьи заерзали, им стало невыносимо скучно. Слушание отложили на неделю.

Густаво явился в комнату для свиданий вне себя от ярости.

— Судьи меня даже не слушают. Они уже приняли решение.

— Что, и в отношении Джуди?

— Ну, у Джуди все же есть шанс, но что касается тебя, дело плохо.

— Я уже с этим почти смирился, Густаво. Полагаю, ты сможешь продолжить борьбу в апелляционных судах, пока не истекут два года.

— Могу и буду. Но это слушание, возможно, станет твоим последним появлением на людях. В апелляционных судах твое присутствие не требуется.

— И?

— Может быть, стоит пойти на крайние шаги.

— Какие?

— В конце слушания у тебя спросят, имеешь ли ты, что сказать. Если ты устно оскорбишь короля Испании или саму страну, суду придется предпринять процессуальные действия. Это серьезное преступление. Я не предлагаю тебе этого делать, Говард, ты понимаешь. Я просто толкую закон.

— Я понял, Густаво. Если я все же решусь публично оскорбить короля и страну, каковы будут последствия?

— Стража выведет тебя из зала, заседание на этом закончится. А у прессы будет жаркий денек. Начнется судебное разбирательство. Несправедливости, которым ты подвергся, предадут публичной огласке. Скандал выйдет громким. И займет много времени, что нам на руку.

Я вовсе не предвкушал с радостным нетерпением, как буду изрыгать хулу. Просто затвердил несколько предложений на испанском: «Испания превратилась в американскую колонию. Король Испании — трус. Он не лучше шлюхи, которая продает свое тело и душу американскому хозяину. Я плюю ему в лицо и сру на испанский флаг».

Пока тюремный фургон ехал из Алькала-Меко в Национальный суд, я наблюдал, как сотни мадридцев идут по своим делам в это великолепное раннее весеннее утро. Они останавливались переброситься словом и посмеяться. Сидели в кафе, беззаботно куря сигарету за сигаретой, попивая кофе и бренди. Рядом бегали дети, переполненные счастьем бытия. Лица у мужчин гордые, но приятные. Женщины представлялись мне нежными матерями либо королевами красоты. Я любил этих обыкновенных испанцев за их здоровое неуважение к правилам, за неспособность унывать и пристрастие к приятному времяпрепровождению. Лучший народ в Европе. Газеты и журналы печатали фотографии короля Хуана Карлоса и королевы Софии, занятых повседневными делами, с кружкой пива, возле «однорукого бандита». Я не мог обидеть этих людей. Они ни в чем не виноваты. Я не верил в то, что собирался сделать, поэтому струхнул. Я отсидел молча все судебное слушание, зная, что в каком-то смысле сдался. Как же я мог сражаться с DEA, если даже не решился оскорбить людей, которые сажали меня за решетку от его имени?