С Цоем по Питеру. Путеводитель: адреса, даты, события - Максим Владимирович Иванов Страница 11

А ведь адрес, о котором идет речь, весьма важен. Прежде всего потому, что в этой квартире в феврале 1984 года Виктор и Марьяна сыграли свадьбу. Свадьба была бурной и многолюдной. Приглашены были буквально все, в том числе братья Владимир и Александр Липницкие, Майк и Наталья Науменко, Борис и Людмила Гребенщиковы, Игорь Иша и Людмила Петровские. В числе гостей была и Жанна Агузарова! Регистрация состоялась 4 февраля, само празднование – днем позже, 5 февраля. «А на следующий день, – вспоминает Марьяна, – в нашу несчастную квартиру набилось человек сто. <..> Витька перенапрягся и в результате этого радостного события слег с температурой».

Чего греха таить, алкоголь лился рекой. Владимир Липницкий, с которым Цой очень дружил, на тот момент был в завязке. Александр Липницкий наивно всех предупредил, чтобы брату ни в коем случае не предлагали выпить. Но как нетрудно догадаться, соблюсти подобную установку было весьма проблематично. В итоге в разгар свадебного веселья Владимир схватился за нож, но был героически остановлен Майком Науменко. Все закончилось благополучно, хотя и хозяевам и гостям пришлось изрядно понервничать. В финале свадебного вечера молодые так утомились, что уснули за шкафом, служившим перегородкой в комнате. Гости же продолжили веселье.

Александр Липницкий в книге А. Житинского «Цой forever» вспоминает: «Самое смешное – их свадьба с Марьяной. Мой брат, отчаянный пьяница, на тот момент был в завязке, и я умолял молодоженов его не приглашать, но те были непреклонны: Вовчик должен “украсить” наш праздник. Правда, Марьяна обещала проследить, чтобы ему не наливали, и действительно, после поезда несколько часов у меня оставалась надежда, что все обойдется… Но ближе к вечеру кто-то Владимиру налил, и сразу много. Я обиделся и в стиле КПСС сразу объявил, что умываю руки. Позже мне рассказали, что отличился Майк: когда Владимир с угроз перешел на махание ножиком, Майк подошел к нему, задрал маечку и видом своего нежного, тогда только-только набухавшего животика смирил бунтаря. И молодожены получили в свое ложе неожиданный подарок: большого черногривого мужчину. А поутру они втроем проснулись, и свадьба продолжалась!»

Наталья Науменко вспоминает эту свадьбу так («Воспоминания Натальи Науменко о Викторе Цое», yahha.com): «И вот я еду к Цою на свадьбу!.. Майк там уже давно, а мне еще пришлось дождаться подружку (с ребенком надо кого-то оставить!), приехала по указанному адресу, свадьба уже не пела и плясала, а ровно гудела. Трезвому человеку там было не очень уютно. Мне сообщили, что молодые то ли еще, то ли уже спят, к гостям я не спешила, а сидела в другой комнате, где был Майк. Муж за мной поухаживал, принес чего-то выпить-закусить, а сам продолжал разговор с незнакомым мне человеком высокого роста, который, сильно покачиваясь, уставился на Люду Гребенщикову. Люда тоже была сильно пьяна; дразнилась, ругалась, а потом схватила пустую бутылку и швырнула ее в этого парня. Это был Володя Л., и пить ему, как потом выяснилось, было категорически запрещено. Вдруг я заметила в руках у Вовы нож. И не одна я заметила: все примолкли, только Люда куражилась, выкрикивая что-то обидное. Майк спокойно подошел к Володе вплотную и стал тихо говорить что-то вроде: «Старичок, успокойся, все хорошо. Дай мне нож. Что же ты так в него вцепился? Непременно надо кого-нибудь потыкать? Ну, порежь меня». Майк расстегнул рубашку. Я хотела подбежать, но вспомнила, что нельзя делать резких движений. Рука с ножом двигалась уже не так размашисто, потом почти остановилась и нацелилась Майку в живот. Я руками зажала себе рот. Нож скользнул по коже, слегка порезав ее. Володя, словно протрезвев и опомнившись, убежал. Все подскочили к Майку, стали хлопать его по плечу, обнимать и благодарить… Да уж, хорошая свадьба, правильная…»

А вот что рассказывает Игорь Иша Петровского: «Народу набилось в квартиру много, довольно тесно было. На стене над кроватью висел огромный пастуший кнут. Откуда он там взялся, я не знаю. Еще запомнилась Ивонна Андерс, уже известная в некоторых кругах, но до грядущей славы Жанны Агузаровой было еще довольно далеко. И она что-то пела, весьма впечатляя присутствующих, но больше всего мне запомнился ее дуэт с анонимной рыжей девушкой. Это, по-моему, был такой джазовый вокализ, который они исполняли то соревнуясь одна с другой, то друг другу помогая. Вот это было очень круто. Я, к сожалению, так и не узнал имени второй певицы. Хотя стоило бы это сделать. Люда (Людмила Петровская. – Прим. авт.) вспоминает, что на Ивонне были разноцветные балетки, одна вроде золотая, другая вроде черная. Очевидцем эпизода с Майком и Володей Липницким я не был. То ли потому, что мы с Людой ушли задолго до конца веселья, то ли просто в шуме и толчее он прошел как-то незаметно. Потом об этом рассказывали и Наташа Науменко, и Саша Липницкий, может быть, кто-то еще. Кстати, не припомню, чтобы про этот случай рассказывал сам Майк. Опровержений рассказа я нигде не встречал, так что нет причин сомневаться в его правдивости. Забавно, что в одном из первых сценариев фильма «Лето» Серебренникова эти манипуляции с ножичком совершал персонаж по имени Иша. После моих и Наташиных (Наталья Науменко. – Прим. авт.) возражений и разъяснений эпизод из сценария был удален. <..> Ни как мы добирались туда, ни как возвращались обратно, память не сохранила».

Бытие, как ни крути, порой определяет сознание. Яркий пример тому – песня «Троллейбус». Не берусь утверждать, но вполне вероятно, что эта песня своими поэтическими корнями уходит в медленно ползущие по замерзшему зимнему Ленинграду троллейбусы. Марьяна вспоминает: «Январь 83-го, как сейчас помню, выдался чересчур суровым. Наш дом так по-дурацки располагался, что добраться до него можно было только на троллейбусе. Рядом с домом было троллейбусное кольцо – тройка, девятнадцатый и еще какой-то. И этим троллейбусам очень не нравилось ездить в двадцатиградусные морозы, во всяком случае, если они ездили, то очень медленно. Мы жутко замерзали. У нас эти троллейбусы сидели в печенках».

Далее Марьяна пишет, что в 1984 году она много работала в цирке, «а Витя зверел от одиночества в нашей комнатушке на Блюхера». В 1983 году Виктор устраивается в садово-парковое хозяйство, контора которого находилась на улице Лизы Чайкиной, 4/12. Вырезает