Моя полосатая жизнь: Рассказы оголтелой оптимистки - Нина Витальевна Зверева Страница 11

две красавицы, очень дружные, чудесные девочки. Зачем третий? Но что можно сделать с женщиной, когда она уже беременна? Оказывается, можно привести врача и сделать анализ. И сказать, что рожать нельзя, потому что гемоглобин крайне низкий, а это очень важный показатель и для развития плода, и для здоровья матери. И тогда я совершила жуткий поступок – перестала ходить в консультацию. Совсем. Мне грозил принудительный аборт по всем показаниям, и я перестала туда ходить. Я носила ребенка и понимала, что нужно есть что-то для повышения гемоглобина. Но все эти яблоки и разные яблочно-морковные соки мало помогали, сдавать анализы я не могла, потому что была постоянно под колпаком у своих близких. Так и проходила восемь месяцев беременности.

За месяц до родов поняла, что все, у меня начала кружиться голова. Держало чувство, что со мной не может случиться ничего плохого. Конечно, еще была боязнь: а вдруг не мальчик? Мы девочек готовили к братику, они ждали братика. И я думала, что мои дружные девочки могут ревниво отнестись к еще одной девочке.

УЗИ не было, но была тетя Даша, вахтер в телецентре, и она всем ставила правильный «диагноз» – мальчик или девочка. Когда стало заметно, что я беременна, коллектив телевидения привел меня к ней. Надо было сесть на пол и встать: с какой коленки встанешь, такой тебе и «диагноз». Конечно, она сказала: «Девочка». А я ответила: «Нет!» – и гордо пошла дальше.

У меня были свои приметы. Беременности девочками были совершенно непохожи на эту беременность. И мне казалось, что этого достаточно. И вообще, если я так хочу мальчика, значит, будет мальчик. Вова уже был абсолютно на моей стороне, как всегда, когда я была беременна, и я понимала, что мы команда. Он и сам четвертый ребенок в семье. Да, денег нет, ну и что? Зато была надежда побывать хоть раз в декретном отпуске – у меня же его не было, я рожала детей, пока была студенткой.

Дальше случилась трагикомическая история. Когда я все-таки пришла в консультацию, на меня наорали не как на телезвезду, а как на обычного человека. И, наверное, правильно. Конечно, на беременных орать не надо бы, но я же нарушила все правила, поэтому прямо из консультации меня на скорой помощи отвезли в областную больницу, в гематологическое отделение, потому что в меня нужно было вливать много-много крови. Слава Богу, не влили ни СПИД, ни гепатит. Но в этом гематологическом отделении были люди с раком крови, которые умирали. И это, конечно, я вам скажу…

Понимаете, я носила новую жизнь. И я сама была абсолютная жизнь, хоть и с низким гемоглобином, я вся светилась изнутри. А они умирали. Там были совсем молодые ребята, они часто просили потрогать мой живот. Он, конечно, намоленный, мой Петя… Я там много плакала. Декламировала по памяти рассказы Драгунского, читала свои стихи. Работала, не знаю, правда, кем. До сих пор помню их имена. Я носила новую жизнь – они уходили. Старые и молодые.

Прямо из этого отделения меня привезли в роддом. А там сказали, что все у меня в порядке, и выписали домой. Предупредили, что третьи роды будут стремительными, первая схватка – и сразу ребенок. У меня первые роды длились 20 часов, вторые – 6. Ну да, наверное, третьи будут очень быстрыми.

Вернулись домой и начали думать, куда поселить третьего ребенка в нашей маленькой 27-метровой квартирке. Было совершенно непонятно! Отодвинули шкаф, поставили там кроватку, и вдруг – схватки! Вова снова везет меня в роддом, но… оказалось, нет схваток. И так еще пару раз – мы вызывали скорую помощь или ехали на такси, потому что уже неловко было вызывать, нас привозили, и мне говорили – нет, это не схватки. Время вышло абсолютно все, одни сроки, другие, следующие. Мой сын (а я была уверена, что это сын) абсолютно не хотел расставаться со своей мамой. И вообще, что за глупость – вылезать на свет Божий, это целая работа.

Вова почему-то привозил меня всегда вечером. Темная ночь. Четвертый роддом Нижнего Новгорода. К этому времени я уже была очень известной телеведущей, и женщина, которая меня готовила к родам, написала записку: «Поступит Зверева. Нужен мальчик». Я даже боялась, что мне подменят ребенка, дадут какого-нибудь другого мальчика, потому что все знали про эту мою мечту-идею!

Но надо добавить про родителей. Конечно, когда беременность была уже на большом сроке, когда больницы и все прочее, они уже были со мной абсолютно.

Три раза мы ездили в роддом. Один раз Вова дожидался меня, но не дождался, тем более что его оттуда гнали. И я помню, как выхожу со своим большим пузом и не получившимися схватками, а на улице ночью ни такси, ни ночных трамваев – ничего! И я снова добираюсь до своей улицы Сурикова за тридевять земель, потому что роддом в нижней части города, а мы жили в верхней.

И когда это случилось в третий раз, я решила, что не хочу ни рожать дома, ни два часа возвращаться ночью домой. Это реально тяжело. И попросила:

– Положите меня уже в отделение.

У меня был мой доктор, я рожала у него обеих девочек, как раз была его смена. Назовем его Гаврилов, его истинную фамилию я не хочу называть, он был нетрадиционной сексуальной ориентации, все это знали. Он заведовал отделением патологии беременности, и, когда входил в дородовое или послеродовое отделение, все бежали к нему:

– Доктор, посмотрите меня!

Он был лучшим акушером, какой только может быть. О нем ходили легенды, он спасал и женщин, и детей, всегда понимал, что надо делать, мог просто руками помочь ребенку родиться. Творил чудеса какие-то. И в его смену никогда не случалось ничего плохого.

Мне надо было дождаться его. Смешно или не смешно, но у него в смену могло быть больше 20 рожениц, а в другие смены, когда его не было, пять или шесть. Не понимаю, как это получалось, но у него всегда не было отбоя от рожениц. И я тоже, конечно же, хотела попасть к Гаврилову.

Как раз в тот день он проходил мимо моей кровати в предродовом и остановился:

– Нина, а у тебя много времени-то уже…

Положил руку на живот и сказал:

– Немедленно идем. Немедленно!

Я думаю, он спас ребенка, потому что тот уже много раз был обвит пуповиной. Он старался родиться, но что-то ему мешало. Я такого лица у доктора не видела никогда. Испугалась, конечно.

Очень болезненные, тяжелые были роды. У меня пальцы потом не разгибались, так я в кровать вцепилась. Мальчик родился с весом 4100. Неля – 3300, Катя – 3600, а тут – 4100! Получается, я его «переносила». Врач делал очень болезненные неприятные манипуляции, чтобы начались роды, подталкивал как-то руками. Людей вокруг было много, но я все время чувствовала себя под внимательным взглядом моего доктора, ощущала его присутствие.

И вот уже все, он достает ребенка и вдруг говорит мне:

– Да нет, не мальчик!

Господи, как я напугалась! И слышу:

– Не мальчик – мужик!

Показывает мне его, и я вижу, как он озабочен. Мальчик не кричит. Я думала, что сверну шею, потому что все время пыталась разглядеть, что врачи с ним делают, а делали они много всего, и мне казалось, что очень долго! Я была вся там, с ним. И он закричал, да еще как! Все выдохнули, унесли его в отделение для новорожденных.

Почему-то было очень холодно. Были открыты все окна. Меня не увозили в палату, потому что все показатели давления, крови – все было плохо. Меня обкалывали, переливали кровь,