Как украсть миллион. Жизнь и удивительные приключения Бенвенуто Челлини, гения Возрождения - Брезгам Галинакс Страница 11

– Не волнуйся! Нашим врагам меня не одолеть, – Бенвенуто поправил маленький нож, вложенный в кожаный пояс, потом поцеловал отцу руку и вышел на улицу.

– Много ли ты навоюешь своим ножичком против завистников, число которых будет все умножаться и умножаться вместе с ростом твоей славы, – печально сказал Джованни, глядя вслед сыну.

* * *

Белоснежные стены домов, их красные черепичные крыши, золоченые шпили старых церквей и разноцветные ажурные купола новых; темно-зеленые верхушки кипарисов и салатово-желтые кроны акаций, блеклые бронзовые скульптуры на площадях и бледные мраморные статуи на крышах дворцов – все колыхалось и плыло в синем горячем воздухе, наполненном нестерпимым огненным сиянием. Пусты были улицы, и в домах воцарилась тишина; лишь изредка из-за прикрытых решетчатых ставен доносилось всхлипывание и старческое кряхтение младенца, измученного жарой.

Бенвенуто спешил в свою новую мастерскую, чтобы укрыться там от зноя и поработать над эскизом двух больших напольных канделябров, заказанных ему епархией. Он задумал сделать один канделябр в виде Минервы, рассеивающей тьму невежества светом премудрости; другой – в виде Аполлона, озаряющего мрак варварства блеском муз.

Минерва уже была готова в воображении Бенвенуто: она, обнаженная, должна была замереть в движении, собираясь сделать шаг правой ногой и подняв вверх правую же руку, в которой и должен был разместиться подсвечник. Тело ее соразмерно и худощаво (истинная мудрость не может быть полной); изящная голова, повернутая чуть влево, увенчана шлемом, кокетливо сдвинутым на затылок так, чтобы показать кудряшки волос на лбу и ушах (женская натура присутствует и в богине). Левой рукой Минерва поддерживает у своего бедра покров, соскользнувший до середины ягодиц.

Что же касается лица богини, то Бенвенуто вначале собирался придать ему суровое и холодное выражение, но передумал. Личико ее должно иметь наивный полудетский вид: во-первых, это привлекательно в художественном плане; во-вторых, с философской точки зрения, мудрость всегда по-детски наивна и вопросительна.

Вроде бы с Минервой получалось неплохо, – оставалось поскорее зарисовать на бумаге, и можно было поразмыслить об Аполлоне…

Бенвенуто, все ускоряя и ускоряя шаги, почти уже бежал по безлюдным переулкам, досадливо отирая капли пота, выступающие на лбу, но добраться до мастерской ему так и не удалось. Он встретил Сальвадоро и Микеле, которые стояли под навесом в дверях своей лавки и сонно таращились на пустую улицу. Бенвенуто замедлил шаги: Сальвадоро и Микеле были его врагами. Они занимались ювелирным делом, но, хотя были старше Бенвенуто, так и не смогли прославиться; а с тех пор как Бенвенуто открыл мастерскую у них под носом, Сальвадоро и Микеле стали терпеть значительные убытки и поэтому ждали удобного случая, чтобы посчитаться с дерзким юнцом.

Завидев его, Сальвадоро и Микеле оживились.

– Гляди-ка, Бенвенуто идет, – сказал Сальвадоро.

– Торопится, – сказал Микеле.

– Ну, как же! Он у нас такой известный. Работы у него навалом, – сказал Сальвадоро.

– Открыл мастерскую у нас под боком для чтобы переманить к себе наших заказчиков, – сказал Микеле.

– За такие вещи проучить его не мешало бы, – сказал Сальвадоро.

– Имеем полное право, – сказал Микеле.

Бенвенуто встал напротив них и ответил:

– А кто вам мешает отбить у меня заказчиков таким же образом, каким я отбил их у вас?

– Ишь ты, он еще вздумал нас наставлять! – сказал Сальвадоро.

– Какой наставник нашелся! – сказал Микеле.

– Вас наставлять? Да сохрани меня Господь от этого! – презрительно фыркнул Бенвенуто. – Если бы вы были почтенными людьми, то есть людьми, достойными уважения, я бы мог смиренно посоветовать вам, как можно, по моему разумению, улучшить ваши работы. Однако поведение ваше свидетельствует о том, что вы люди низкие и недостойные, а потому не только наставлять вас нет у меня ни малейшей охоты, но и связываться с вами я вовсе не желаю. Если же вы вынудите меня защищаться и прибегнуть к силе, то после вините в этом лишь себя, но отнюдь не меня!

Пока Бенвенуто таким образом препирался со своими врагами, в переулке показался двоюродный брат Сальвадоро и Микеле, – Герардо, – погонявший осла, нагруженного кирпичами. Услышав перепалку, Герардо направил осла так, что тот прижал Бенвенуто к стене, и кирпичи посыпались ему на ноги. Бенвенуто вскрикнул от боли, а Герардо нагло расхохотался, глядя на него.

Тогда Бенвенуто мигом обернулся к нахалу и ударил его в висок. Герардо охнул, закатил глаза и упал, как мертвый.

– Вот как надо поступать с такими бесчестными негодяями, как вы! – закричал Бенвенуто, обращаясь к Сальвадоро и Микеле.

– Ах ты гаденыш! – возопил Сальвадоре, вытаскивая стилет.

– Убьем его! – заорал Микеле, вынимая кинжал.

Тут же на шум из лавки выскочили их домочадцы и подмастерья, готовые наброситься на Бенвенуто, как стая волков на оленя.

Бенвенуто разъярился:

– Как, все на одного?! Где же ваша честь, где ваша доблесть?! Ну, все равно!

Он выхватил свой маленький нож и вскричал, бешено сверкая глазами:

– Кто первый?! Уложу на месте! А остальные пусть бегут за священником, ибо доктор тут уже не понадобится!

И хотя Бенвенуто был один, а их было много; и хотя своим маленьким ножичком он вряд ли причинил бы кому-нибудь вред, но никто даже не шелохнулся, чтобы напасть на него или помочь поверженному Герардо.

Бенвенуто, выставив нож, попятился в переулок; медленно отступая, прошел его до половины, а потом развернулся и отправился восвояси.

Весь клан Сальвадоро и Микеле по-прежнему стоял у лавки, застыв в полной неподвижности. В это время осел, оставшийся без хозяина и растерявший кирпичи, начал вдруг истошно кричать, видимо, осознав свои потери, и разбудил обитателей окрестных домов, мирно дремавших после обеда. Ставни стали открываться и в окнах появились заспанные физиономии:

– Господь милосердный, Пресвятая Дева, Святые угодники! Что происходит? Что за крики?.. Да угомоните же этого проклятого осла! Что у нас сегодня творится?!

– Черт его знает, что у нас творится! – выдохнул Сальвадоро, очнувшись от столбняка.

– Дьявол ведает, что у нас происходит! – пробубнил Микеле, приходя в себя.

– Защиты! – хором выпалили они через секунду. – Защиты и справедливости! В суд!

– В суд! В суд! – подхватили их домочадцы.

Уличная драка. Фрагмент картины Питера Брейгеля-Старшего.

* * *

Не успел Бенвенуто успокоиться, как его вызвали на судебное заседание. Когда он туда явился, то предстал, к своему великому удивлению, перед коллегией из восьми человек, обычно собиравшейся для рассмотрения самых важных дел.

– Ну-с, любезнейший, – сказал ему председатель, – твои бесчинства и дебоши давно будоражат весь город. Один раз ты уже