Ребята, нас обманули! (Жизнь в рассказах) - Светлана Юрьевна Бойм Страница 10

пионерские галстуки, висящие на спинках узких коек, меня саму, спрятавшуюся в своей кровати, повернувшуюся спиной ко всем, спасающуюся в Шервудском лесу моей английской книги. На уроках английского мы всегда читали о народных героях – от Робин Гуда до «Сердитых молодых людей»[3]. На уроках фонетики мы садились перед зеркалом и учились некоему мифическому британскому английскому XIX века, который требовал от нас широко открывать рот, показывать зубы и делать жуткую усмешку Чеширского кота. Робин Гуд и компания его разношерстных друзей, которые грабили богачей, нравились мне больше, чем пионерки – подружки Аллы с голубыми тенями, пользующиеся общим дезодорантом. Я была ни за них, ни против них, я просто была в стороне, неприсоединившаяся. Алла не могла терпеть такое дерзкое неподчинение.

Она стала называть меня жидовкой и позволяла себе антисемитские высказывания. Я не реагировала, так как это никак не влияло на наши отношения. Одна девочка из Аллиного окружения даже подошла ко мне и ласково сказала, что на самом деле я не похожа на еврейку. Она думала, что со мной всё в порядке. Эта борьба была не на почве предрассудков, это была борьба за доминирование. Алла стала явно агрессивной, а я была намеренно вызывающей. Между тем мы вместе маршировали, клялись в пионерской дружбе и участвовали в соревнованиях по плаванью, так как мы обе были хорошими пловчихами.

Однажды наш пионервожатый, парень примерно 20 лет, весьма благовоспитанный, с длинными усами, по которым текло много пива и всяких небылиц, выбрал меня и Аллу для особого похода к лесному озеру. Он использовал это для того, чтобы встретиться со своей девушкой, культорганизатором из другого отряда. Аллу и меня оставили одних плавать в лесном озере без надзора взрослых. Я помню это озеро в форме луны с плакучими ивами по берегам. Вода в нем была жутко спокойная и мутная. Я медленно плыла, ощущая пальцами темно-зеленые водоросли. Вдруг моя голова оказалась под водой, и я ничего больше не видела. Кто-то давил мне на голову, держа меня, обессиленную, под водой, несколько секунд, минуту, вечность. Я старалась вырваться и всплыть на поверхность, но чья-то рука крепко меня держала, а под ногами не было дна, не за что было ухватиться. Я задыхалась. Была ли это только игра? Утопить и спасти? Я не знаю, как это назвать. Я не помню, как я выбралась на берег, как-то отшутилась, побежала в сельпо возле лагеря и позвонила папе. Я попросила его забрать меня из лагеря. Он сказал, что не может. Он понимал, что это было жестоко, но такова была жизнь в этой стране, я должна была научиться выживать.

Он обещал как можно быстрее перевести меня в другой отряд. Я его не виню, потому что я полностью не рассказала ему, что произошло. Я не могла даже высказать это, а он не смог бы понять. Он ни о чем меня не спрашивал. Возможно, он боялся, что самые страшные его предположения окажутся правдой.

Мне хотелось, чтобы кто-то еще оказался свидетелем того, что случилось на озере. Возможно, дровосек из деревни или добрая Баба-яга, бредущая домой в свою избушку на курьих ножках, Царевна Лягушка или говорящая утка, которая могла бы сделать хороший подводный снимок. Возможно, у них была другая версия концовки этой истории: атлетически сложенная девочка, целующая в мокрую щеку спасенную подругу, вожатый, ныряющий под воду, чтобы спасти меня, сопротивляющуюся и плывущую бодрыми пионерскими гребками к берегу. Но говорящая утка уже съедена. Пионервожатый обнимался со своей девушкой. Мои мама и бабушка были далеко, в каком-то Доме культуры. Моим врагом была красивая спортивная блондинка, похожая на персонажей с картин соцреализма. Подросшая маленькая Красная Шапочка, которую все любили, положила конец моим детским играм.

Более важно то, что я могла не узнать своего Принца. Это был не учтивый волк, не пионер Петя или д’Артаньян, а доктор Айболит с большой иглой. Нужно было бежать к нему, а не от него. Почему такого типа доктора во всей мировой литературе, как правило, асексуальны? От Флобера до Чехова они предстают перед нами как воспитанные рогоносцы. Доктор Айболит отвел бы меня в более добрый мир нарисованных озер и поющих обезьян, где на самом деле происходят маленькие добрые дела и до сих пор осталось место для художественной игры и внезапной доброты. Сейчас, когда я смотрю фильм «Айболит-66», созданный как для детей, так и для взрослых, я понимаю, что там нет ни одного женского персонажа, с которым я могла бы себя отождествить. Даже поющая обезьянка Чичи, подружка доктора, была задорной блондинкой. Мама снова рассказывает мне историю о моем протесте в Доме культуры. Она говорит о том, как она сильно устала, когда шила мне прекрасный костюм с помощью тети Жени, которая была отличной портнихой, как я в конце концов поставила ее в неловкое положение безо всякой на то причины. Доктор Айболит просто собирался спеть песенку о том, как на самом деле хорошо, что пока нам плохо, или о том, как мы все будем счастливы, хотим мы этого или нет.

– Ребята, нас обманули! – кричала ты, и все дети побежали за тобой.

– Хотела бы я сделать это снова, – сказала я, – просто бежать оттуда и кричать. Я тогда была очень смелая.

– Ты была очень испугана, – сказала мама.

2. Космос в женском туалете (перевод Натальи Стругач)

Опубликовано в журнале «Неприкосновенный запас», № 2 (124) 2019 года

Одна из первых вещей, которую я научилась рисовать в детском саду, – космическая ракета. У меня плохо получались объекты из реальной жизни, такие как кошки, собаки, люди и дома. Но ракета была чем-то особенным. Используя все доступные мне карандаши – от красного до золотого, – я рисовала сказочный корабль с ярким пламенем, вырывающимся из хвоста, и с гордой надписью «СССР» на боку. Зависшие между небом и землей, мои красочные ракеты вдохновенно бросали вызов силам гравитации. Другие дети тоже любили ракеты. Наши городские детские площадки были заполнены маленькими ракетами; мы скатывались вниз по их горкам-жерлам и карабкались вверх раз за разом, по пути завязывая «дружбу навек», до тех пор пока обеспокоенные родители не прерывали наши игры своими мелкими взрослыми заботами о еде, простудах и безопасности.

Мое поколение, рожденное в эпоху советского космического триумфа, должно было смотреть на мир словно из открытого космоса. Слово «спутник» означает «компаньон» или даже «вторая половина» («спутник жизни»). Поистине, спутник, впервые запущенный в 1957 году, был одним из наших первых попутчиков