Краснознаменная подводная лодка «А-5» («Металлист») - Яков Куприянович Сколота Страница 10

Поступают доклады с отсеков. Командир обращается ко мне: «Комиссар, пошли в пятый». Открываем переборку с Центрального поста в четвертый отсек, в котором несколько минут тому назад было нарядно, светло, а люди в нем – в хорошем настроении; полумраком и человеческим несчастьем повеяло с него. Люди разбирали и собирали что-то на палубе, в движении находились электрики – фонарями освещали приборы и электрооборудование, взгляды некоторых были устремлены на нас при нашем появлении. Спрашиваю командира отсека Н.И. Широкого:

«Пострадавшие есть?» Он ответил, что нет. Вспоминает командир отделения электриков Литвинов: «Когда вы с командиром зашли в отсек, то командир бросил такую фразу: «Кто-то из нас на лодке родился в счастливой рубахе – подорваться на противолодочной мине и живыми остаться».

Спешит открывать нам переборку в пятый отсек старшина группы электриков Кокурин. С пятого отсека потянуло влажным воздухом, был сильный шум от травившего воздуха с группы высокого давления. Отсек погружен в темноту, и только в кормовой части по правому борту появляются пучки света от аккумуляторного фонаря и образуют светло-молочную водяную пелену в конце отсека. В темноте идем на ощупь.

Находясь между дизелями, уже можно рассмотреть, что примерно на высоте метра от палубы с большой силой вылетали тугие струи воды, ударяясь в подволок и летя сплошной стеной вниз. Когда командир выяснял обстановку со старшиной отсека Поляковым, я тем временем обошел их в конце дизелей и подошел к электродвигателям, которые уже были обтянуты брезентом.

Здесь уже вижу и слышу всех мотористов. У правого дизеля с аккумуляторным фонарем на шее и груди командир отделения мотористов Папуша направляет свет в сторону пробоины. Слышу знакомый голос моториста Василия Прокопенко: «Не заслоняй, свет давай сюда, сюда».

Люди стремились находиться лицом внутрь отсека, защищаясь от бившего напора воды, только руки где-то были заняты у борта. Изредка на их лица попадал свет. На некоторых не было по пояс комбинезонов, висели лохмотья, ручьем текла вода с каждого. В центре отсека, между дизелями, электрики ввернули электролампочку. Вздох облегчения.

Перед нами суровые и решительные лица людей. В центре этого боя с водой выделяется до пояса оголенная плечистая фигура с напряженными мускулами краснофлотца моториста Василия Прокопенко. «Телом своим зажму, а воду не пропущу», – процедил он сквозь зубы, борясь со стремительной струей воды, забивая клинья, пробки, которые нередко вылетают вместе с напором воды. Немного уступая этому богатырю, выделялся другой краснофлотец – моторист, агитатор, член комсомольского бюро Владимир Иваненко; отжимая на голове разбросанные большие и густые волосы, смахивая с лица воду, как бы невзначай замечает: «Бомбы по сравнению с миной – ерунда, как клопы». «Это фрицы нам за транспорт мстят», – ввернул Прокопенко. Перешагнув роковой рубеж минного взрыва, осознавая опасность борьбы с аварией и наше присутствие в аварийном отсеке, люди могли говорить такие фразы. Я впервые за эти минуты услышал о мине, до этого все чувства и действия людей были направлены на предотвращение последствий взрыва, а не на выяснение его причин. Командир дает указание старшине отсека и сам уходит в центральный пост, я остаюсь на месте. С пробоиной идет борьба, в отсек поступает вода, остается опасность затопления электродвигателей. Командир отделения мотористов Дмитрий Папуша руководит и сам участвует в заделывании пробоины, дает указание молодым краснофлотцам Анатолию Позднякову и Тимофею Красильникову, как приготовить клинья, пробки со свинцом и паклей. Старшина мотористов Сергей Поляков с электриками Кокуриным и Рудь принимает меры для запуска главной балластной помпы в отсеке для откачки воды. Восстанавливается на лодке свет. По оставшемуся в целости на цистерне манометру, сообщающемуся с забортным давлением, определяем, что мы лежим на глубине 18–19 метров. Первые доклады с отсеков за эти минуты не внесли почти никакой ясности в обстановке. Командир лодки Г.А. Кукуй дает распоряжение помощнику командира А.В. Кочеткову и инженер-механику В.А. Глушичу обойти отсеки, тщательно все осмотреть и выяснить обстановку. Прошло не более получаса, всем было ясно, что поврежденная от взрыва лодка упала на грунт. С этих минут и начался отсчет времени в борьбе за жизнь корабля и его экипажа. Стало уже известно, что обе линии вала повреждены и не проворачиваются. Кормовая дифферентная цистерна с пресной водой повреждена и заполнилась морской водой. На лодке осталось в аварийных бачках менее ста литров пресной воды. Пробита цистерна главного балласта номер четыре. Рулевые устройства вертикального и горизонтальных рулей повреждены, и ни один из них не перекладывается. Командир БЧ-3 Ф.А. Коваленко лично докладывает командиру лодки обстановку в первом отсеке – в нем пострадали измерительные приборы и освещение, торпедное оружие все в исправности. Штурман Н.И. Широкий и штурманский электрик В.

Фисунов в числе первых сообщают, что гирокомпас вышел из строя и работа его невозможна, уже была слита ртуть из разбитых сосудов. Магнитные компасы выведены из строя – котелки выбиты из цапф, картушки смяты. Радисты, старшина группы Зенат Насибулин и командир отделения Владимир Краснобай, прежде чем доложить о состоянии поста радиосвязи, принимают меры для восстановления аппаратуры. Достигается только возможность работы приемников, передатчики остались неисправными. В Центральном посту, кроме нас с командиром, – помощник командира Кочетков, инженер-механик Глушич, штурман Широкий, старшина трюмных Дегтяренко, боцман Качурин, трюмный краснофлотец Ежов, краснофлотец рулевой Колесниченко. Прошло, может быть, более часа, как мы затонули и лежим на грунте. Личный состав находится на своих постах, как бы в ожидании команды «снятие с грунта» и продолжения подводной вахты. Однако каждый останавливает себя на мысли, что этого с нами может и не произойти. «Помощник, – обращается командир лодки к А. В. Кочеткову, – собрать командный состав в Центральный пост». Отсутствовали только лейтенант Коваленко и фельдшер Глебов, вскоре и они были на месте. Четко помню действия Григория Ароновича Кукуя. Находясь по левому борту у выведенного из строя репитера гирокомпаса, делая шаг то в одну, то в другую сторону, он смотрел вниз, немного сутулясь, не встречаясь ни с кем взглядом, молчал, а в это время часть командного состава стояла, а некоторые, на корточках присевши, в тревожном молчании ожидали, что скажет командир. Григорий Аронович остановился, выпрямился, обвел взглядом присутствующих, немного помолчал, потом произнес: «Наше положение тяжелое, но считать его безвыходным нельзя. Никакой паники не