Наследник богов - Нира Страусс Страница 8

– Чем больше я об этом думаю, тем труднее мне поверить в случившееся, – с выражением глубокой озабоченности проговорила Нут, богиня небес, сестра-близнец Геба. – Сехмет обожает Ра. Она не отходила от него все последние тысячелетия, служила ему верой и правдой…

Ее прервал глухой удар. Это Сет опустил ноги с дивана и теперь смотрел на Нут, саркастически кривя губы.

– Во имя всех пустынь! Ты о той, которая едва не уничтожила все египетское царство, потому что ее, видите ли, пьянит людская кровь? – Смерив взглядом Нут, он обратился к остальным: – У вас не закралось тогда подозрение, что ее немного… переклинило?

– Ра доверял ей, – ответила Исида.

– А ты расчесывала ей волосы на ночь и целовала в лобик перед сном. – Сет закатил глаза. – Ведь не в первый раз мы это наблюдаем. Сехмет встает на путь истинный, Ра наделяет ее величайшим могуществом, оно ее ослепляет, помрачая разум, Сехмет идет вразнос, кто-то разгребает то, что она наворотила, Ра ее прощает, и все опять по кругу. Вы действительно дальше своего носа не видите? Или вам просто нравятся такие заварушки? Хочется добавить остренького в свое пресное постылое бессмертие?

Начались долгие скучные обсуждения. Геб в основном молчал, погруженный в свои мысли, и чужие реплики цеплял лишь краем уха. Да, Сехмет действительно время от времени переклинивает. Клонит то в одну сторону, то в другую. Так она устроена. Именно поэтому люди почитают ее то как целительницу, то как воительницу. Никто не знает наверняка, какая из этих двух ее сторон подлинная.

– Ладно, можете меня не слушать. В конце концов, кто я такой, всего-навсего Сет, который всем вам поперек горла, – проворчал инициатор этого разговора. – Но я точно знаю: вы сильно потом раскаетесь, если сейчас не примете мои слова всерьез.

Все ошеломленно замолчали. Чтобы такой бог, как Сет, всегда творивший хаос и успевший досадить каждому из присутствующих, вдруг оказался единственным голосом разума? Такое возможно?

Геб, сглотнув, выступил вперед. В него тут же впились восемь пар глаз.

– Сехмет сейчас не в Дуате, это мы уже выяснили. И тогда, как мы все прекрасно понимаем, остается только один вариант: она на земле смертных.

– Спряталась как крыса. Крыса она и есть, – процедил сквозь зубы Осирис, и его седая борода пошла волнами.

Сет фыркнул. И хотя он не сказал при этом ни слова, мысли его Геб прочитал как по писаному.

Как ни странно, они совпадали с его собственными.

– Мы все знаем Сехмет. Она может быть кем угодно, только не трусихой. Если она снизошла к смертным, значит, ей это зачем-то нужно.

Все заговорили разом, и по залу покатился неразборчивый ропот. Видя, как боги переглядываются украдкой, Геб понимал: они единодушны, только никто не берет на себя смелость выразить общее мнение вслух.

Камень, лежавший у него на сердце с тех пор, как он увидел содеянное Сехмет, стал еще тяжелее.

И тогда, подавив вздох, Геб произнес то, что все ожидали услышать:

– Я отправлюсь туда. – На тысячную долю секунды он зажмурился: если Сету хватит наглости рассмеяться, он все-таки не удержится и врежет зубоскалу, несмотря на все свое миролюбие. – И отыщу Сехмет.

Все так же наперебой принялись сыпать советами и предостережениями. Помощь не предложил никто. Она, собственно, и не нужна была. Все же ясно: если бы Геб находился на своем посту, когда Ра проводил обряд, ничего бы не случилось. Или случилось? Как знать… Сехмет хитрая и предусмотрительная. Без абсолютной уверенности в успехе она бы на такое не пошла.

Кстати, об успехе…

Геб перевел взгляд на затихшую жрицу. Свою спутницу в будущих поисках, если все пойдет как надо. Отец девушки, этот статный молодой мужчина, заверил его, что дочь досконально знает традиции, законы и обычаи, хоть и не приемлет их для себя лично. Жрец был услужлив, возможно даже чересчур, учитывая, что собственную дочь он уложил на жесткий стол, а Геба едва ли не силой усадил на мягкий диван. Угощение он тоже предлагал, но Геб попросил только что-нибудь из одежды, потому что холодина в этом помещении стояла страшная. После дуатского жара ему было здесь, мягко говоря, неуютно.

Контар Бек и его прекрасная супруга удалились, оставив Геба ждать, пока девушка придет в себя. Он не собирался причинять ей ни малейшего вреда, просто не знал, что людям лучше не касаться его в первые минуты после сошествия.

Он предложил смертным подождать вместе с ним – как-то позаботиться о лежащей без сознания. Но Контар Бек только отмахнулся – не особенно, впрочем, обнадеживающе:

– Не беспокойся, мой господин, она знает, что от нее требуется.

Он должен был с самого начала заподозрить, что легко не будет, – еще когда их оставили одних и до него донесся щелчок замка. Зачем запирать дверь, если никаких трудностей не предвидится?

Будь его воля, он выбрал бы в спутники Контара Бека. Тот тоже жрец и, судя по всему, полон желания содействовать. Однако неожиданное стечение обстоятельств не оставило Гебу выбора.

В этой девушке что-то угадал расул, разгуливающий в обличье гуся и излучающий невероятно мощную хека[4]. Расул бегает за ней по пятам, души в ней не чает и всем своим видом демонстрирует, что именно она подойдет Гебу.

А Геб еще не выжил из ума, чтобы пренебрегать указаниями божественного вестника.

Однако все попытки договориться только выводили девушку из себя. Тогда Геб принял самое логичное решение – прибегнуть к наглядной демонстрации. Смертные способны отрицать что угодно, только не увиденное собственными глазами.

Поэтому он сосредоточился на несколько секунд и позволил дремлющей силе земли под его стопами взметнуться ввысь, прокатываясь по его ногам, торсу и голове. Сам он при этом ощущал легкую щекотку – вполне приятную, что уж отрицать. Есть вещи, которые можно испытать только на земле смертных. На его земле.

Убедившись (без всякой необходимости окидывать себя взглядом), что он принял нужное обличье и готов предстать перед девушкой тем, в кого она отказывается верить, Геб мягко побудил ее развернуться. К его удивлению, она повиновалась не сразу – могучая у нее, однако, воля.

В конце концов она все-таки подчинилась. Геб приготовился к любой реакции – в первую очередь к новому обмороку. Чем тверже лоб, тем больнее бьется при столкновении с действительностью, а у этой упертой он явно тверже кремня.

– Ну давай, яви мне свет истины, Великий Гоготун, принц богов…

Сначала она лишилась дара речи. Это понятно, реакция естественная и преодолимая. Она окаменела, уставившись на него, а точнее на его лицо. Рассудив, что и это нормально, Геб гордо вытянулся насколько мог, в полный рост, который в божественном облике превышал два метра. Очень удачно, что в этом помещении такие высокие потолки – и что оперение у него на голове такое красивое. Пальцев уже не хватит пересчитать, сколько раз художники и скульпторы увековечивали его длинный клюв или безупречный зеленый оттенок кожи. Благодаря ему гуси стали считаться священными – эти прекрасные птицы всецело заслужили такое внимание и почет.

Молчание девушки, между тем, затягивалось дольше нормального в представлении Геба, и он нахмурился. В обморок не падает, криков тоже не издает. Она там дышит вообще?

Обеспокоившись, Геб шагнул к ней:

– Ты не…

И тут наконец она отреагировала.

– Я не знаю твоего имени! – воскликнула девица, выставив перед ним ладонь.

У Геба перехватило дыхание – и от ее слов, и от пустоты, мгновенно возникшей в груди. Как будто кто-то выкачивал оттуда воздух, стягивая кожу и мышцы. Настал его черед окаменеть и задохнуться. Он почувствовал, как хека стремительно покидает его, утекая обратно в землю.

Геб потрясенно смотрел на девушку:

– Еще как знаешь! Произнеси!

Глаза у нее были круглые, как блюдца. Что это у нее написано на лице – изумление? Может, она сама не понимает, что сейчас творит и к чему это может привести? Или, наоборот, втайне надеется на провал, отчаянно желая, чтобы он