Ледяная королева - Наталья Евгеньевна Маркелова Страница 40

спасти Рони без чьих-либо советов. Кем я была тогда? Девочкой, которая имела лишь слабое представление о том, что находится за землями нашего замка. Но я ушла. Я без чьих-либо советов принесла клятву Пути. Я не дрогнула перед Ветреными братьями. Я училась премудростям магии, даже когда Рэут был жесток, я не сбежала, как это сделало большинство. Я прошла Испытание и выдержала переход через Храм Судьбы. Да, Рэут вёл меня, но сколько таких ведомых навсегда прощаются с магией, испугавшись того, что их ожидает в конце? Я смогла победить Тень и спасти Рэута, когда он умирал, найдя единственно верный выход в этой ситуации. Я сумела победить Гринана. Я смогла разнести все до единого камни бродячих магов, которых погубили мои родители. Рэут не раз спасал меня, но и я сама чего-то стою. Я дважды сама спасала Рэута. И я постараюсь спасти Рэута снова. Ведь всё, что я делаю сейчас, это только для того, чтобы его спасти. Нет, я не позволю никому и никогда называть меня ничтожеством. Не позволю. Если это допустить хоть раз, то навсегда увязнешь в болоте собственных несчастий.

Утерев злые слёзы, я быстро направилась к себе в комнату. Неор уже ушёл, должно быть, он высказал мне всё, что хотел, а возможно, я оскорбила его своим молчанием. Что ж, как бы Неор ни злился, он всё равно сделает меня королевой. А у меня были дела поважнее, чем думать об оскорблённом самолюбии короля. Я встала перед зеркалом, внимательно всматриваясь в черты своего лица, и начала менять их. Вскоре на меня смотрела круглолицая краснощёкая улыбчивая девушка. С одеждой было ещё проще: мгновение, и на мне уже было простое платье служанки, поношенная шубка и старые, но крепкие сапожки. Я подмигнула сама себе в зеркале и поспешила вон из комнаты. Я играла служанку. Никто не обратил на меня внимания, кроме стражника у входа во дворец. К моему удивлению, он не был магом. Стражник помахал мне и заметил, что не прочь бы встретиться со мной сегодня вечером. Я кокетливо пообещала подумать.

Жизнь в городе потихонечку налаживалась. Почти всех тварей отловили. В столицу стали возвращаться люди. Они приводили в порядок свои дома, открывали магазинчики, пекарни, мастерские. Но назвать Великий город прежним было бы большим преувеличением. Я спешила по серым улицам, не глядя по сторонам. Встречающиеся мне по дороге горожане так же были торопливы и не смотрели на меня, как и я на них. Петляя по улицам для собственного спокойствия, я добралась до дома Лени. Назначить встречу в доме с синей кошкой я не рискнула, за ним наверняка наблюдали ученики Рэута. Я шмыгнула в дверь старенького домишки. Запах внутри был неприятный. Пахло мертвечиной. Но о былом напоминал только запах, хотя, возможно, и он лишь мерещился мне, никаких других следов не осталось. Должно быть, Лени позаботилась о бабушке и тёте, а также постаралась навести в доме порядок.

– Кто вы? – услышала я голос Вика.

– Это я, Дная.

Он вышел из-за шкафа, за которым прятался. Я бросилась к Вику на шею, прижалась к нему и разрыдалась. Рядом с ним, и только с ним, я могла оплакать свою сестру, не стесняясь своих слёз и чувств. Не теряя лица.

– Дная, ты что? – удивлённо вскрикнул Вик. – Что с тобой?

И тут я поняла, что он не знает. И сейчас мне нужно будет рассказать ему.

– Лени умерла, – прошептала я сквозь слёзы, – Рони убил Лени.

– Лени, – повторил за мной Вик, и я услышала глухое рыдание, вырвавшееся из его груди, – золотая малышка Лени.

Вик был единственным человеком в этом мире, с кем я могла разделить свою боль, единственным, кто бы понял её.

Чуть позже я рассказала Вику, что произошло, так подробно, как только смогла. Мы сидели на старом диванчике, и я говорила, говорила, утирая слёзы. Вик тоже плакал.

– Я так любил её, – сказал Вик, – она была и мне сестрой тоже.

– Я собиралась просить тебя забрать Лени в свою труппу.

– Я бы с радостью согласился. Дная, как ты думаешь, – сказал Вик осторожно, точно взвешивая каждое слово, – что имел в виду уродец, сказав, что он куколка, которая станет бабочкой? Вдруг Лени умерла не совсем? То, что тебе подарили в той деревне, возможно, оно действительно предназначалось для Лени и…

– Вик, я понимаю, мне тоже трудно поверить. Я и сама не могу принять смерть сестры.

– А ты не принимай! Ты же маг, магия может всё! Иногда неверие сильнее веры и тоже способно творить чудеса.

– Это не так, Вик.

– Кто же тебе это сказал? Что, если внутри этого уродливого нечто была скрыта настоящая Лени? И если мы будем бездействовать, она и вправду умрёт, задохнётся внутри могилы. Чего тебе стоит проверить, Дная?

– Разрыть могилу? Лени уже закопали по распоряжению Рони. Мой братец торопился, чтобы никто не узнал, что наш род связан с ведьмой. Что будет, если нас поймают рядом с её разрытой могилой?

– А что будет, если это действительно был кокон, а ты даже не попыталась?

Вик был прав. Он дарил мне надежду, которая могла сама по себе быть опасной. Родным и близким всегда кажется, что умерший жив, потому что мы не хотим верить в неизбежное. Но если Вик всё же прав?

– Хорошо, – сказала я осторожно, – я вернусь во дворец и узнаю у Рони, где он похоронил сестру. Сегодня ночью жди меня здесь. Мы раскопаем могилу. А теперь скажи, что ты нашёл у синего камня?

Вик взял стоящую в углу сумку и бросил к моим ногам. И мне захотелось отскочить от неё, убежать и навсегда забыть, но я поборола в себе это желание.

– Ты смотрел? – спросила я осторожно.

– Нет.

– Почему?

– Я выучил урок, Дная.

– Урок.

– Ты ни разу не спросила, как я дошёл до того, чтобы стать Создателем масок?

– Я думала, что ты не помнишь.

– Кое-что я действительно не помню. Но я знаю, что поддался искушению.

«Но разве мы не поддаёмся сейчас искушению, строя планы по вскрытию могилы Лени?» – подумала я.

– Но после, – продолжил рассказ Вик, – когда я понял, что ты ушла из театра, меня охватила ярость. Я готов был отправиться следом за тобой и убить тебя. А потом ярость прошла, и я понял, что она выжгла во мне всё, что было не правильно – эгоизм, малодушие, чванство, глупость. Я лежал в фургоне и осознавал, что в детстве ты любила меня за мои мечты, но