Молчание между нами - Джоанна Хо Страница 38

лежит свежий номер «Еженедельника Секвойя-Парк». Я подбираю его и рассеянно перелистываю по пути на кухню. Недавно про Нейта Макинтайра снова писали в новостях: он заключил какую-то крупную сделку. В последнем интервью он говорил про Джоша и про «нынешних подростков», а еще мельком упомянул, как он рад, что «вся эта нелепая шумиха наконец стихла». Мне хочется увидеть, решился ли кто-то ему ответить.

Когда я дохожу до раздела «Нам пишут», то немедленно замечаю заголовок: «Два мнения». Более мелким шрифтом указано, что эти письма – ответ на так называемую нелепую шумиху и мой конфликт с мистером Макинтайром. Я вчитываюсь, и у меня отвисает челюсть.

Дорогая редакция,

я переехал из Китая в Калифорнию еще в молодости. Моя семья прибыла сюда без гроша в кармане, а теперь мы владеем процветающим бизнесом. Америка – страна возможностей.

Азиаты знают цену прилежной учебе и усердному труду. Мы многим жертвуем ради нашего будущего. Мы знаем, что в этой стране благодаря настойчивости и навыкам можно построить идеальную жизнь. Поэтому мы и добиваемся успеха.

Мне надоело, что некоторые люди прячутся за своей национальностью, не желая работать. Они используют расу как оправдание для своих решений и своей лени. Только собственными руками можно изменить свою судьбу.

С уважением,

Байрон Вонг.

Что за хрень? Этот Байрон похож на Макинтайра, если б тот был азиатом. Я перехожу к следующему письму. Наверняка там окажется более взвешенное мнение.

Дорогая редакция,

как и Мэйбелин Чэнь, я учусь в одиннадцатом классе старшей школы Секвойя-Парк. Я поражен, что она взяла на себя смелость говорить за все китайское сообщество в нашем городе. За исключением своего брата, она не общалась почти ни с кем из учеников азиатского происхождения.

Безусловно, смерть ее брата привлекла внимание к расизму, с которым сталкиваются китайцы в Секвойя-Парк. Но, сосредоточившись на своей личной трагедии, Мэйбелин продемонстрировала, что плохо понимает суть проблемы.

Мой долг, как президента Ассоциации азиато-американских студентов, – выразить некоторые опасения…

Я заглядываю в конец и вижу там подпись: «Элвин Ло». Тот самый, в тесной футболке, который вечно толкает меня плечом.

Он рассказывает в письме про «бегство белых», про «бамбуковый потолок», про миф об «образцовом меньшинстве», но я думаю лишь о его выпаде в сторону моей социальной жизни. Какая разница, с кем я дружу? Он что, намекает, что я недостаточно китаянка? И я вовсе не пыталась говорить за всех китайцев в Секвойя-Парк. Я просто хотела защитить родителей.

Моя голова снова наполнилась пукающими воздушными шариками. Они так стремительно летают туда-сюда со своим пф-ф-ф-фр-р-р-р, что я ни о чем толком не могу думать.

Услышав, как подъезжает к дому папина машина, я хватаю газету и убегаю в свою комнату. Родители наверняка знали, что нас начнут сторониться. Возможно, то же самое случилось после убийства дяди Джо. Возможно, люди начали избегать найнай и ее, потому что боялись оказаться следующими. Но меня это застало врасплох. Я не предполагала, что буду мишенью для других китайских иммигрантов. Их упреки делают мне еще больнее.

Я думала, что мы будем поддерживать друг друга, объединенные общей целью. Как же я была наивна. Мама и папа правы: я ничего не понимаю. Что будет с нашим протестом? Так или иначе, мамин начальник о нем узнает. Мне казалось, что наши планы набирают обороты, но вдруг придет не так уж много народу?

Легко быть смелой, когда все тебя поддерживают. Но сейчас я чувствую себя одинокой и уязвимой.

Глава 52

На следующий день Тия заболевает и остается дома, а Селеста идет на заседание Ассоциации азиато-американских студентов. Она в некотором роде наша шпионка. Мы хотим узнать: будут ли они обсуждать предстоящий протест? А письмо Элвина?

Я брожу по школе, выбитая из равновесия вчерашней газетой. Утром мне на глаза попался Элвин, и я с трудом удержалась от того, чтобы не швырнуть в него бутылкой с водой. Наверняка я бы промазала и попала в какого-нибудь несчастного девятиклашку. За это, учитывая мое везение, меня бы отстранили от занятий или вообще исключили. А потом меня бы затоптало стадо бегемотов. Разочарованных, как у мамы. В общем, хорошо, что я не бросила бутылку.

Я прячу руки в карманы пальто и нащупываю там смятую бумажку. Это записка от миз Дэниелс. «Истории затрагивают сердца и умы».

Может, стоит с ней поговорить.

Я прохожу мимо приветливого дерева и направляюсь в кабинет миз Дэниелс. Надеюсь, она на месте. Я стучу и берусь за дверную ручку. Дверь оказывается не заперта.

– Миз Дэниелс! Я так рада, что вы здесь. Мне надо с вами…

Я замираю. Кабинет полон чернокожих учеников. Некоторые сидят за партами, расставленными по кругу, некоторые – на партах. Кое-кто расположился прямо на полу. Марк сидит на бинбэге. Миз Дэниелс пишет что-то на доске. Она одета в фиолетовую юбку с узорами и джинсовую куртку. На шее у нее висят очки на цепочке.

– Мэй! Заходи! У нас проходит встреча СЧС. Можешь остаться, если хочешь.

Несколько человек улыбаются мне, некоторые смотрят без всякого выражения. Я не уверена, стоит ли мне вот так к ним врываться. Но я уже зашла в класс – наверное, уйти будет слишком грубо? Марк замечает мои сомнения и жестом предлагает мне сесть на бинбэг вместе с ним.

Я нерешительно иду к нему и замечаю Жанель Митчелл. Она потрясающе играет на скрипке. В прошлом году, когда она была в девятом классе, Дэнни и Марк показали мне завирусившееся видео с ее игрой. Жанель выступала в концертных залах по всему миру. Увидев меня, она улыбается и кивает в знак приветствия. Я спотыкаюсь о провод для зарядки, и Жанель хлопает глазами от неожиданности. Кроме нее и Марка никто не замечает моей неловкости, но мне все равно чудится, что на меня пялится вся вселенная. У двери сидит Иджемма Аку, бывшая девушка Марка, вытянув под партой свои длинные ноги. Ее голова побрита почти налысо, а в ушах болтаются большие серебряные кольца. Она отворачивается и смотрит в окно. Рядом с Марком сидят Аянна и Микейла. Они улыбаются и машут мне.

Марк снова подзывает меня жестом и шепчет:

– Садись, Мэй.

Я присаживаюсь на краешек бинбэга, стараясь оставить Марку побольше места. Миз Дэниелс заканчивает писать на доске и разворачивается.

– Знаешь, Мэй, это замечательно, что ты к нам зашла. Не хочу ставить тебя в неловкое положение, но мы как раз собирались обсудить Натаниэля Макинтайра и твой предстоящий протест. Нам надо решить, примет ли СЧС в нем участие.

Повисает молчание. Миз Дэниелс смотрит на меня, затем моргает и смеется:

– Ой, точно, я же не задала вопрос.

Несколько человек вздыхают и бурчат:

– Да ладно вам, миз Ди.

Она отмахивается, и мы все улыбаемся. Типичная миз Дэниелс.

– Я имела в виду вот что: сегодня Тия должна была рассказать нам о вашем замысле, но она заболела. Я собиралась попросить Марка заменить ее, но раз уж ты здесь, может быть, вы расскажете обо всем вместе?

Все взгляды обращаются ко мне, и я ерзаю на месте. Марк дотрагивается до моего запястья, напоминая сделать вдох. Я встаю и замечаю, что Иджемма пристально смотрит на мою руку.

– Ну, в общем… Эта идея родилась после собрания одиннадцатиклассников и публикаций в «Еженедельнике Секвойя-Парк», моих и мистера Макинтайра. Многим не понравились мои стихотворения.

– Я читала комменты. Там целое собрание идиотов, – говорит Жанель, подпирая голову руками.

– Честно говоря, поначалу я просто была рассержена тем, что мистер Макинтайр наговорил про мою семью.

Несколько человек согласно кивают. Аянна негромко говорит:

– Я тоже была на том собрании. Кому-то следовало заткнуть Макинтайра.

– Я не предполагала… и не хотела, чтобы эта история привлекла так много внимания. – В голове у меня всплывают письма Элвина и Байрона. Я потираю руки и делаю глубокий вдох. – Короче, мы просто хотим собрать побольше личных историй, преимущественно от тех людей, которых всегда игнорировали. Идея в том,