Ключ-стражи (СИ) - Анастасия Шакирова Страница 34

– Объясни это ей!

Милена чихнула снова, на этот раз на меня.

Пейзаж не менялся. Уши мерзли все сильнее, а с ними и прочие части тела — наша весенняя форма не была приспособлена для такой погоды. Я обхватила руками плечи и старалась не стучать зубами. И долго мы продержимся по такому холоду? День? Два? А если ближайшее поселение в трех неделях пути? Травы кончились, я и костер-то, наверное, не сумею разжечь... Треклятый Зелль, если уж хотел нас угробить, то убил бы сразу, а не упек на долгое замерзание, в центр непонятного никуда!

— Смотри!

Я проморгалась, взглядываясь вперед. Вдалеке, на кромке воды возвышалось что-то темное. Оно вроде бы шевелилось. Человек?

Куда только подевалась усталость! Рванули с места в карьер, как двое гончих винго, Милена поскакала следом тяжелым галопом. Мокрый снег мешался, лип к сапогам, замедлял, останавливал. И, пожалуй, оно и к лучшему — не добежав пары десятков шагов, мы остановились сами. Ошалело уставились на то, что открылось нашим глазам.

– Да это же дифин! – ахнул рыжий.

Дифинов я видела несколько раз, в Озере Ори. Их, кажется, совершенно ничего не волнует. Если верить историческим книгам, долгое время шли споры, считать ли их разумными вообще; сами дифины в споры не вмешивались – им было все равно. Войнами, дипломатией и прочими глупостями эта раса не занимается, каких-либо границ не соблюдает, живя свободно в озерах и морях и никому не мешая. Иногда – по слухам – они спасают тонущих, но неясно: то ли из доброты, то ли просто не любят, когда в море трупы плавают. Иногда соглашаются на совершенно случайные и невыгодные сделки: жемчужная раковина за красивую ленточку, драгоценная статуэтка пятисотлетней давности, выловленная на дне, за пакетик крупы. Порой они разговаривают с особенно везучими встречными, но направить их речь в рамки хоть какой-то логики совершенно невозможно.

Никто и никогда не помнил, чтобы дифины причиняли вред людям. Помощи, впрочем, от них тоже мало кому удавалось добиться. Вилли, помнится, ходил на берег Ори, пытался высмотреть там дифинов, чтобы расспросить их про любезных его сердцу эльфов («не бывает», ворчал Норберт). Вернулся несолоно хлебавши: дифины подплывали охотно, даже говорили, но на вопросы отвечали невпопад и какую-то ерунду.

Люди считают их красивыми. В парке Пристани стоит мраморный фонтан, изображающий трех дифинов. И есть еще пекарня «Смеющийся дифин» в районе порта – собственно, где-то там я их и видела, когда хозяин пекарни подкармливал приплывших глянцевых существ печеньем.

Этот дифин был заметно крупнее виденных мной. И белый – в отличие от тех, серо-серебряных. И...

По правде говоря, не припомню, чтобы дифины выползали на берег.

Белая глянцевая туша, размером с лошадь, лежала на подтаявшем снегу, шагах в двадцати от воды. Черный круглый глаз бессмысленно уставился на нас. Пасть была приоткрыта в извечной улыбке дифинов, внутри виднелось множество мелких треугольных зубов, только эта улыбка больше напоминала теперь измученную, усталую гримасу. На шкуру дифина налипла земля и мелкие водоросли.

Он живой вообще? Но тут длинный гибкий хвост слабо шевельнулся. Глаз мигнул. Дифин дернулся, пытаясь перевалиться с бока на брюхо, и снова застыл.

Мы переглянулись — рыжий кивнул, я пожала плечами, — и принялись за работу.

Ох и жрут же эти дифины! Каждый день по тонне рыбы, что ли? Иначе с чего бы они так много весят?

Я вспотела, а руки окончательно замерзли (ключ пришлось аккуратно спрятать в кармашек у пояса). Рэн отдувался, как будто сам был выброшенным на берег морским зверем. Совместными усилиями мы кое-как дотолкали тяжеленную скользкую тушу до линии воды. Дифин никак не реагировал, только чуть вздрагивал, когда мои пальцы упирались в мягкую белую шкуру. Видный мне глаз покрылся сероватой пленкой.

В очередной раз ступив ботинком в ледяную воду и провалившись по щиколотку, я выругалась сквозь зубы, шагнула назад, чтобы посмотреть, долго ли еще трудиться... и в этот момент дифин ожил, как игрушка на пружине, выпущенная из шкатулки. В яростном усилии дернулось тело, ударил по грязи хвост, хлопнули плавники, оканчивающиеся тремя короткими пальцами. Дифин выбросил себя вперед — в набегающие волны, обдав нас ливнем холодных брызг. Еще несколько усилий могучего тела, ударов хвоста — и на поверхности остался лишь белый плавник, стремительно уходящий к горизонту.

Я ошалело помотала головой. Попыталась отряхнуть рукава от мокрой грязи — бесполезно. За шиворот и в волосы набился снег, куртка промокла почти насквозь.

— Мог бы и поблагодарить, — проворчал Рэн, подходя и вглядываясь в серую даль из-под козырька ладони.

— Они не умеют, — устало объяснила я. — Нам про них рассказывали. Дифины не понимают человеческой логики «услуга за услугу», или «благодарность за услугу». Вещами меняются еще туда-сюда, хоть тоже н-неохотно... — зубы стучали все сильней, я обхватила себя руками и попробовала прыгнуть несколько раз, чтобы согреться. Едва не шлепнулась в снег — замерзшие ноги слушались еле-еле.

— Нэк? — Рэн с тревогой обернулся ко мне. — Ты в порядке? Реины панталоны, да у тебя губы синие совсем! Пойдем к лесу, я костер разведу, иначе простынешь!

— А т-т-толку? Мы в ц-центре белого н-н-ничто. М-мы тут умрем. И н-никто про н-нас не вспомнит.

— Нэк, не дури! Пойдем! — рыжий потянул меня за рукав, я вяло упиралась — меня охватило сонное безразличие. Сесть сейчас прямо в сугроб, свернуться клубочком, задремать...

— Скр-рии! Кр-рыло!

Мы оба подскочили на месте. Дифин вернулся — кувыркался в волнах, предусмотрительно держась в отдалении от берега, глянцевый, блестящий, как будто это не он только что лежал безжизненной тушей на талом снегу.