Григорий без отчества Бабочкин - Анна Васильевна Зенькова Страница 33

А самое интересное то, что я даже слова не успел сказать, а он уже разулся и прямой наводкой на кухню. Разложился как у себя дома – весь стол каким-то барахлом завалил. И говорит:

– Ну всё, я готов. Давай чаю попьём и будем работать.

Простой чувак, я же говорю. Пареная репа курит в сторонке.

Но я как-то даже и не разозлился. Даже чай в кружках заварил.

Хоть мать и говорит, что я не хозяйственный, но она меня плохо знает. Я, если надо, могу и картошку почистить.

Вот только пожарить уже не смогу. Там какой-то особый подход нужен. ||

▶ А Столяров, оказывается, и не такое умеет! Я ушам своим не поверил, когда он сказал:

– Давай что-нибудь приготовим!

Мы просто те ватрушки за один присест умяли. Они реально вкусные оказались – даже лучше булочек.

Только что такое четыре ватрушки на два растущих организма? Так, аппетит раздразнить. Вот я и обронил ту роковую фразу, дескать, одними ватрушками сыт не будешь. И, конечно же, полез в холодильник смотреть, что у нас там водится.

А там, как всегда, – ничего. Но не так, как обычно, – ни рябчиков, ни ананасов, а вот реально – НИ-ЧЕ-ГО, только колбаса варёная, и тоже – «Прима». А она же с салом! Я его вообще не перевариваю.

А Столяров тоже со мной в холодильник сунулся и так задумчиво:

– Да, особо не разгуляешься.

А я как зыркнул. Его не спросили! И говорю:

– Вон, колбаса есть. Будешь?

А он как выпучится на меня! Мол:

– Ты что? Это же чистая химия! Мы такое вообще никогда не едим.

А я так ехидно:

– Да? А что же вы тогда едите – органические патиссоны со своей грядки?

Ну тут я, конечно, страшно польстил его чувству юмора. Этот пень даже не понял, что я шучу. И заявил:

– Патиссоны не едим, но вообще овощи – это полезно.

Я хмыкнул:

– Ты прям как моя бабушка!

А он невозмутимо:

– Моя мне тоже так говорит.

Я сделал вид, что шокирован:

– То есть как? Ты и на её бабушку похож?

А этот мне… Я же говорю, там юмора – ноль. Заявляет, в общем:

– Я ни на кого не похож. Даже думаю иногда, может, меня усыновили?

Я хотел сказать, что тоже так думаю. Ну, что он сирота. Или приёмыш…

Но там было такое лицо! Мне не то что говорить, сразу есть расхотелось.

А этот как будто и не пел минуту назад про свою сиротскую судьбинушку. Берёт и так – по-деловому:

– Ещё можно гречку сварить. Или рис.

Хотя, если честно, я даже обрадовался, что эта тема мимо нас пролетела. И говорю:

– Легко сказать – сварить. Умный нашёлся.

А Столярова как заклинило:

– Это несложно, я умею. Только кастрюлю дай.

Ну я и дал. И гречку тоже. Уж чего-чего, а этого добра у нас навалом.

А ещё овса. И гороха какого-то. Но это и не удивительно – мать на всяких кашах просто помешана.

Потом стал кастрюлю искать, а этот повар доморощенный как завопит. Я от неожиданности чуть пароварку себе на ноги не уронил. А он пальцем куда-то тычет и так радостно:

– А что это за банка? Видишь, на верхней полке?

Я полез смотреть. Оказалось, тушёнка. Там этих банок одинаковых штук десять стояло. И закатки какие-то вместе с консервами. Я ещё подумал… чуть ли не с иронией: «К войне она, что ли, готовится?»

А Столяров уже тут как тут. Залез на стул, выбрал с умным видом какую-то банку и ещё такой «гм-гм» – типа он страшно содержимым интересуется – стал этикетку читать. В итоге похвалил:

– Ого, брестская. Это то, что надо.

Ну, якобы он в этом разбирается.

А меня такие вещи просто бесят. Когда начинают изображать всякое. Понятно, что я тут же ввернул:

– Тушёнка? А ты разве такое ешь? Это же химия!

А он мне:

– Сам ты химия. Белорусская тушёнка – это натуральный продукт. Её до сих пор по советским ГОСТам делают.

Вот тут я уже окончательно понял, что Столяров – это тот человек, о котором я вообще ничего не знаю. Вот просто ничегошеньки!

Ну, кроме того, что его усыновили.

Но, если серьёзно, я восхитился! Чуваку, на минуточку, только четырнадцать, а он даже морковку – и ту сам почистил. Не знаю, у меня бы лично сразу нервы не выдержали – столько с ней возиться. А тут так аккуратненько, ножичком…

В общем, я за ним тогда понаблюдал минут десять, а потом взял и прижал к стене, что называется. Спросил:

– Ты что, на повара поступать надумал?

А он как засмеётся! Говорит:

– Пока в медицинский планирую, но повар – тоже хорошо. Это можно просто как хобби оставить.

Я обалдел. В медицинский? Интересно, а кто у Исаака в обморок грохнулся? Так там даже крови толком не было. А мед… в его случае это вообще самоубийство. У людей с первого курса анатомичка идёт. Он что, не соображает?

В общем, я как думал, так и сказал ему всё. А чего молчать? Только вредить человеку!

А человек вздохнул, как какой-то старец, и с такой безнадёгой:

– Это родители хотят, не я.

Оу-у-у… Единственное, что я мог в той ситуации придумать, – это просто кивнуть. Раз родители хотят, тогда это и правда – безнадёжно.

И тут он опять с места в карьер:

– А масло у вас есть? Хорошо бы сливочное.

Я посмотрел на него своим фирменным взглядом – «ну-ну» называется – и полез в морозилку. А сам думаю: «Такой интересный! Почём мне знать, есть ли у нас масло».

Но Столярову везде надо влезть, и даже в мою морозилку. Он ещё и присвистнул:

– Да у вас тут продуктов – на целую армию!

А я такой:

– Да-да.

А сам думаю: «Да ну?»

Хотя, может, и правда «да-да». Мать – она же еду вроде как коллекционирует. Скупает тоннами и бережно хранит. Папа с ней из-за этого всё время ругался. Говорил, зачем вообще покупать продукты, если в итоге они всё равно окажутся в мусорке! А я тоже – такой дурачок был. Верил её сказочкам про спагетти и пирожки. И на папу злился, когда он предлагал замороженные пельмени купить, потому что «они хотя бы не сгниют».

Потом уже понял, что и спагетти, и пирожки – это что-то вроде бреда. Такая навечно несбывшаяся мечта. Моя!

Но и её, наверное, тоже. Зная