Золотые вёсла - Мария Папаянни Страница 27

по дому: ходил к животным, периодически вспоминал об огороде, но новых оросительных канав не рыл, порой при поливе даже кран забывал открыть. Одному Богу ведомо, как бамии и томаты умудрялись вызревать. Когда во всей деревне провели телефон, он отказался его подключать. Пару лет назад приезжал один городской, предлагал поставить ему спутниковую тарелку, чтобы, мол, он мог по интернету видеть, что творится в мире. Тогда Адрахтас осознал, что планета вертится и без него. Мелити ушла, череда событий понеслась дальше, и только на его крошечном пятачке земли сломались часы. Один: всегда в гневе, в ворохе неразрешимых «почему». Почему забрали именно его ангела? Даже порог церкви не переступал с тех пор, как поп ляпнул, что Мелити отправилась в обитель неувядаемого счастья. Адрахтас встал и ушел с похорон. Счастье было здесь, и с Мелити оно было бы неувядаемым. Но впереди – лишь годы без нее. Годы, что казались бесконечными веками.

Спустя десятилетия отшельничества, когда мир уже успел о нем позабыть, пришло письмо от Марфы. Она даже не спрашивала его разрешения – просто сообщила, что на днях к нему приедут девочки. Только это и написала, больше ничего. Виргинии, которая принесла письмо, он ни слова не сказал, но та без ответа не уходила.

– Что тут стоишь? – спросил.

Она сказала, что ждет какой-нибудь реакции вроде «ладно, всё будет хорошо».

– Хорошо, – только и буркнул он. Во рту это слово показалось чужеродным, да и на слух не лучше. Кажется, Виргиния это поняла, потому что не сдвинулась с места. В конце концов он встал и указал ей на дверь. Она постояла немного и не выдержала:

– Мы столько лет тебе ни слова не говорили, но только попробуй еще хоть каплей яда отравить свою дочь. Не то…

И всё же на следующий день он начал делать кровать для внучек. На той маленькой, где спала Марфа, они бы не поместились. Потому Адрахтас затеял смастерить двухэтажную. Девочки приехали раньше, чем он успел ее толком закончить. В первые дни он даже мельком на них не смотрел. Но чем больше замечал у них Марфины повадки, тем больше принимал девочек во внимание. Будто бы и сам дом вновь с ним заговорил, и Адрахтас потихонечку, одну за другой, принялся залатывать его дыры-раны. Починил окошко в детской комнате, а на днях укрепил стену дома на северной стороне, которая первой начала заваливаться. По ночам он бесшумно заходил в детскую и проверял, всё ли в порядке и не мучают ли девочек кошмары. И всё же у него не хватало сил протянуть руку и погладить внучек по голове. Потому он старался обеспечить их всем необходимым, на что хватало его невеликих возможностей. И вот дыхание Иро и крохотное «я тебя люблю» сдвинули с места целую гору. Так внезапно, на пустом месте возникло… чудо. Адрахтас остался в кресле и продолжил дымить в ночной тиши.

* * *

– У тебя ведь тоже есть свои секреты, – подтолкнула Леда Иро, которая всё еще смеялась.

– Да куда там. Я-то Вангелиса не люблю, он мне просто друг, а вот ты в Томаса втюрилась.

– Разве ты не влюблена в Вангелиса?

– Ну, я его очень-преочень люблю, но иначе. Признай это.

– Я признаю, что Томас – самый лучший друг, о каком я когда-либо мечтала. Вот так.

– А Вангелис – мой лучший друг. Он гораздо круче девчонок в школе.

– Вот видишь?

– А теперь признай, что мамина идея отправить нас сюда была просто супер и очень здорово, что мы приехали в деревню.

– Я признаюсь, что была настроена крайне отрицательно.

– А я вообще хотела остаться с Ольгой.

– Интересно, как она там поживает.

– Ага, и как там наши комнатки и весь наш дом. Но я пока не хочу возвращаться.

– Мне страшно, Иро. За папу.

– Не бойся, Леда. Он поправится. Вот увидишь.

Ах, как сильно Иро хотелось поделиться с Ледой своей тайной! Но сестра могла всё разболтать остальным и поставить спецзадание под угрозу провала. Но надо же, Леда не спросила, откуда Иро знает, что с папой всё будет хорошо. Иро нагнулась посмотреть, чем сестра занимается, и обнаружила, что та уже спит. В маленьком окошке росла большая луна. Как там Леда сказала? Луна добра. Вскоре Иро тоже провалилась в сон. Весь дом спал спокойно, впервые за долгое время сытый любовью.

Необъяснимые загадки

В большом мире запрятано множество крошечных деталей-воспоминаний. Дети хранят юлу, пуговицу, старый ключ, записку на клочке бумаги. Находят эти вещи спустя годы. Порой они напоминают о чем-то своим владельцам, а если нет – отправляются на свалку. В большом бегущем времени мы стремимся удержать другое время – маленькое, драгоценное, в котором произошло то, что мы хотели бы навеки сохранить в памяти. Одни вырезают надписи на деревьях, другие пишут на партах, третьи закапывают в землю секретики. Спустя годы кто-то находит эти приветы из прошлого и пытается их разгадать. А некоторые обнаруживают свои собственные заметки и стараются вспомнить, что чувствовали, когда их писали. Иногда слова и воспоминания легко добираются до места встречи с их хозяином, но часто они продолжают блуждать, подобно потаенной реке, вынужденной вновь пробираться к свету.

В хозяйстве Адрахтаса, в детской комнате, в шкафу, дремлет дневник Марфы, но если кто-то его откроет, он заговорит. И если хорошо поискать, можно найти спрятанные секреты.

Папа велит мне уезжать. И Вирго, и Харула – все одно и то же заладили. Ну, значит, уеду. Я знаю, что они меня любят и не прогоняют, но по какой-то причине все сговорились, что это место не по мне. А ведь я обожаю нашу деревню. Угодья, животных, тропинки, площадь, все камушки и все деревья. На днях учитель попросил меня зайти к нему в кабинет: «Марфа, дорогая, ты лучшая ученица за все годы существования нашей школы. Тебе нужно ехать в город, поступить в университет. Когда я выйду на пенсию, кто приедет сюда преподавать грамоту малым ребятишкам? Тебе надо учиться дальше, Марфа». Он заставил меня пообещать, что я поговорю с папой. Посоветовал сказать, что его вызывают к учителю. Я так и сделала, и произошло чудо. Папа пришел в школу. Не знаю, что ему там наговорил господин Агафоклис, потому как уже на следующий день папа объявил, что со следующего года я буду жить в городе и старшую школу окончу там. Мы допоздна просидели на кухне. Он дымил трубкой у огня, а я делала вид, что читаю книгу. Я столько лет