Кумир - Ксения Черриз Страница 24

и вход, поэтому заметил меня сразу. Слева от него через одно место сидел Роберт Скотт, режиссер, – мужчина средних лет в вязаном пуловере. Его волосы сейчас были густо усеяны проседью. Но больше всего мне понравилось его открытое выражение лица сквозь стильные прямоугольные очки – по нему сразу было видно, что Роберт получает удовольствие от происходящего. Рядом с ним сидела Эшли Марин – эффектная платиновая блондинка, чем-то напоминающая мне Скарлетт Йоханссон, а еще дальше помощница режиссера Лиза – внешне неприметная девушка, Марк и уже знакомая мне Анна в том же наряде, что и днем, возможно, ей пришлось провести с американцами весь день. Позже я заметила мужчину в костюме, который стоял так, что хорошо видел столик, а сам оставался незаметным, – охранник от принимающей стороны.

– Всем здравствуйте, – поздоровалась я.

Раздались радостные ответные приветствия, и Тони поманил меня на свободный стул рядом с собой.

– Это Джулс, – обратился к своим коллегам Марк и назвал каждого из группы, хотя я и так знала о них все, что сумела накопать в интернете. – Она будет нам помогать во время тура.

– Да, – подтвердила Анна.

Со всех сторон донеслись одобрительные слова. Я кивала и раздавала всем «Nice to meet you», краем глаза видя, как внимательно и оценивающе Анна смотрит на меня.

Роберт тут же обратился с вопросами о работе музеев и картинных галерей. Он выудил из пиджака какую-то брошюру с самыми популярными местами Москвы. Чтобы нам было удобнее, он пересел на пустое место по правую руку от меня, и я на какое-то время увлеклась, рассказывая ему, чем отличается Пушкинский музей от Третьяковки. Он радостно сообщил мне, что большой фанат Чехова и его пьес, что даже когда-то давно ставил «Чайку» в качестве дипломной работы. Для него эти дни в Москве были настоящим праздником.

– Как жаль, что нам улетать так скоро! Я бы задержался здесь подольше.

– У вас же есть неделя – маловато, конечно, но можно многое успеть.

– Неделя? Кто вам это сказал? Мы улетаем на следующий день после премьерного показа.

Я повернулась к Тони, чувствуя себя невероятно глупо. Так проколоться в первый же день!

– Эм, да, Джулс, останусь только я. У меня мини-отпуск. Остальные улетят первого августа с утра.

– Спасибо, что так вовремя сказал мне об этом.

– Тебе же будет легче, когда все разъедутся.

Он улыбался, глядя на меня, с таким невинным видом, но я понимала, что он специально умолчал о том, что основная группа уедет раньше, а я была так невнимательна, что упустила этот факт. Почему я не уточнила этот момент? Только сейчас вспомнила, что активные мероприятия были расписаны только на три дня… А я была так глупа, что даже не уточнила почему. Возможно даже, сам Тони и убедил команду, что ему нужен этот «отпуск». Я посмотрела на Марка – он-то должен был знать. Он виновато опустил глаза. Я вздохнула и случайно поймала взгляд Анны, явно неодобрительный. Кажется, все усложнялось с каждой минутой. Чтобы не портить настроение гостям, я вернулась к Роберту, потом обсудила с Эшли местные салоны красоты и магазины, сказала, что спа в их отеле просто прекрасное – самое то, чтобы набраться сил перед завтрашним интервью. Мы поговорили и о погоде, и о разнице во времени, и как-то незаметно время перевалило за девять вечера, так что большинство гостей засобиралось в отель. Завтра предстоял длинный день, и все хотели выспаться.

Тони не двигался, и я тоже осталась сидеть. Мы обменялись с Марком взглядами, и он попрощался.

Анна поднялась и посмотрела на меня.

– Я задержусь ненадолго, – сказала я ей по-русски.

Она посмотрела на Тони, улыбнулась ему с выражением лица, говорившим, что одно его слово, и она лично выволочет меня из ресторана. Мне она не нравилась, прямо-таки питбуль в юбке.

– Спасибо за все, Анна, – сказал он ей. – Мы с Джулс еще побеседуем и обсудим завтрашний день.

– Не переживайте, я закажу для Тони автомобиль и провожу в отель, – постаралась я убедить Анну, что у меня все под контролем.

Это ее, видимо, успокоило, и она кивнула, прощаясь с нами обоими:

– Доброй ночи.

Мы с Тони, словно сговорившись, молчали и ждали, пока все уйдут, в том числе и «шкаф» в костюме, и только после он спросил:

– Будешь еще вина?

– Да, пожалуйста.

Он наполнил мой бокал, а себе налил брусничной настойки. Мы молчали. Удивительно, как много мы молчали друг с другом, хотя обоим было что сказать.

– Тони, нам надо поговорить.

– Да, я тоже так думаю.

– Во-первых, не было никакой нужды скрывать от меня, что группа уедет раньше.

– Я и не скрывал. У тебя же было расписание.

– На первые три дня! Ты специально это сделал?

Он поднял на меня взгляд, и вся моя злость испарилась. В его синих глазах было столько боли, что я просто растерялась. Все это время я считала, что он оскорбил меня своим недоверием, своей нелюбовью и даже своей честностью. Но могло ли быть так, что и я ранила его?

– Я думал, – сказал он тихо, – что ты не захочешь проводить со мной время. Мы расстались… и это сломило меня.

– Мне жаль, если я сделала тебе больно, Тони. Но это ты сказал, что не любишь меня.

– Может быть, и так, но это не значит, что ты не была нужна мне, что не была дорога мне.

– Я оставила друзей, семью, работу и страну не ради того, чтобы быть с человеком, которому просто нужна. Я верила в любовь. – «В нашу любовь», – хотелось мне добавить, но я сдержалась, боясь, что тем самым дам ему повод думать о возможности все вернуть.

– Что ж поделать, я бесчувственное бревно. Я никого не могу любить. Только себя. – Он залпом выпил настойку и налил еще. Его голос сочился горечью.

– Тони… – я коснулась его руки, и он перехватил мои пальцы. Мое сердце забилось быстрее, и я потянула руку на себя. – Не надо… прошу…

Он выпустил меня, лишь миг помедлив.

– Извини, – сказал он и выпил еще одну стопку.

– Все в порядке, – ответила я, с тревогой глядя на него. Завтра у нас интервью, в каком виде он будет?

У меня зазвонил телефон, и я взяла трубку.

– Да, Саш, мы почти закончили. Я выйду через пару минут. – Сбросив вызов, я посмотрела на Тони. – Мне надо идти. – Я задумалась, грымзе Анне я сказала, что провожу Тони. – Вызвать тебе такси? – спросила я с надеждой, что он согласится.

Он кивнул, поднимаясь, и