Тувинские народные сказки - Мария Андреевна Хадаханэ Страница 2

Усадил он Оскюс-оола на белый девятирядный олбук[3] и стал угощать крепким чаем, сладостями и лепёшками. А потом приказал слугам:

– За то, что он спас мою дочь, дайте Оскюс-оолу добра из моего добра, скота из моего скота!

– Не надо мне добра из твоего добра – негде мне хранить его. Не надо мне скота из твоего скота – негде мне пасти его. Подари мне лучше ту собачку, что у ног твоих лежит, – сказал Оскюс-оол.

Взглянул Далай-хан на собачку – заплакал, посмотрел на Оскюс-оола – засмеялся. Потом привязал к собачке волосяную верёвку, обнял Оскюс-оола, дал ему поводок в руки и велел краснолицему старику отвезти гостя на берег Золотого озера.

«Зачем я взял собачку! Какая от неё польза? Зря послушался я краснолицего старика», – подумал Оскюс-оол и отпустил собачку.

А собачка тотчас побежала в лес и вскоре вернулась обратно с зайцем в зубах.

«Умная собачка», – подумал Оскюс-оол, вдоволь наевшись жареной зайчатины.

Так каждый день собачка приносила ему то зайцев, то водяную дичь. Оскюс-оол был сыт и доволен.

Однажды утром проснулся Оскюс-оол, смотрит: нет собачки.

«Ушла, наверное, домой, к хану», – запечалился он и пошёл её разыскивать.

Следы привели его к большой юрте. Робко вошёл Оскюс-оол в юрту и замер от удивления.

Видит: сидит на дорогом ковре Золотая царевна, а вокруг неё сияние, как от луны и солнца. Чёрные косы царевны такие толстые, что руками не обхватишь, такие длинные, что не измеришь. Спускались косы её с плеч до самой земли, где лежала шкура рыжей собачки. Нежно и звонко рассмеялась Золотая царевна при виде удивлённого Оскюс-оола:

– Не удивляйся, Оскюс-оол. Я – единственная дочь Далай-хана. Ты спас мою жизнь, ты и будь хозяином моей юрты. Садись, а я пойду за водой.

Взяла царевна серебряные вёдра и пошла к озеру.

Налил Оскюс-оол себе чаю из серебряного чайника, взял лепёшку. Ест-пьёт, а сам всё думает, как бы так сделать, чтобы не обернулась больше Золотая царевна рыжей собачкой, чтобы он всегда мог её красотой любоваться. Решил Оскюс-оол сжечь шкуру. Взял он её и бросил в огонь.

Вернулась Золотая царевна с водой, догадалась обо всём и запечалилась:

– Напрасно ты сжёг шкуру рыжей собачки, Оскюс-оол. В ней я скрывалась от недобрых глаз. А теперь нас могут разлучить злые люди.

– Не бойся, Золотая царевна, злых людей, когда я с тобой, – ответил Оскюс-оол.

И стали они счастливо жить-поживать. Шло время, но Оскюс-оол помнил про укор Золотой царевны.

И вот однажды охотился злой Караты-хан со своими слугами в чёрной тайге.

– День прошёл, ни одного зверя не убил! – сердился Караты-хан. – Убил только кедровку[4]. Наверно, Оскюс-оол спугнул всех зверей.

Позвал Караты-хан двух слуг и приказал:

– Эй, слуги! Идите к Оскюс-оолу и зажарьте на его очаге кедровку, да посмотрите, как он живёт. Потом мне расскажете.

Оскюс-оол в это время ловил рыбу в Золотом озере. Пришли слуги Караты-хана к нему в юрту, увидели Золотую царевну, стоят и слова вымолвить не могут. Рассердилась на них Золотая царевна:

– Что вы за люди? Зачем пришли? Почему молчите?

– Мы люди Караты-хана. Послал он нас в вашу юрту зажарить кедровку, – отвечают слуги.

– Ну что ж, делайте тогда своё дело, – сказала царевна и помешала угли в очаге.

Положили слуги кедровку в огонь да и забыли про неё – глаз с Золотой царевны не сводят. Сгорела кедровка, а слуги до захода солнца всё любовались царевной. Смотрят – наглядеться не могут.

– Пасмурное небо проясняется, гость домой возвращается, – сказала царевна.

– Вами нельзя не залюбоваться! – отвечали слуги. – Глядя на вас, мы забыли о приказании хана. Убьёт он нас за это.

И стали слуги просить Золотую царевну помочь им в беде. Сжалилась над ними царевна, сделала из муки и мяса новую кедровку.

– Отнесите вашему хану, но обо мне ничего не говорите. Если проговоритесь, станете могильными камнями.

Вернулись слуги и с поклоном подали хану кедровку. Взглянул хан на неё и закричал:

– Худое это мясо и зажарено плохо! Ешьте сами.

Стали слуги есть да нахваливать кедровку. Глядя, как они едят, потекли и у хана слюнки.

– Говорят, охотник не должен отказываться от любой добычи, – сказал хан и отобрал кедровку.

Попробовал и чуть палец свой не откусил – таким вкусным показалось ему мясо. Ест хан кедровку и спрашивает слуг:

– Что видели в юрте Оскюс-оола, как он живёт?

Захотели слуги выслужиться перед ханом и начали наперебой рассказывать о красоте Золотой царевны, но тотчас превратились в могильные камни.

Хан стал думать, как бы обменяться с Оскюс-оолом жёнами: надоела ему своя жена.

«Зачем бедняку красивая жена? – думал злой хан. – Найдётся ей место в моей юрте», – и решил наутро поехать к Оскюс-оолу, посмотреть Золотую царевну.

А Оскюс-оол в это время вернулся домой довольный, с богатым уловом. Всё рассказала ему царевна про слуг хана. Пожалел тогда Оскюс-оол, что сжёг рыжую шкуру, и, опечаленный, лёг спать.

Утром, когда он опять ушёл к Золотому озеру, к его юрте подскакал Караты-хан. Вошёл он в юрту, увидел Золотую царевну, а вокруг неё свет, как от луны и солнца. И забыл хан, что нужно поздороваться и сесть на почётное место. Долго простоял он, так долго, что можно было успеть выпить семь новых заварок чая. Ноги у него отекли. Наконец он открыл рот и поздоровался.

– Какой странный хан! – сказала насмешливо Золотая царевна. – Приходит утром, а здоровается вечером.

Стыдно стало хану, выбежал он из юрты и помчался в свой аал. Потерял хан покой, есть-пить не может.

Однажды утром, едва занялась заря и верхушки гор стали золотиться от солнца, послал хан гонцов за Оскюс-оолом.

Привезли гонцы Оскюс-оола. Говорит ему хан:

– Хочу оказать тебе милость. Три дня и три ночи будешь жить в моей юрте, а я – в твоей.

Что делать? Ханскому слову не будешь перечить. Остался Оскюс-оол в юрте Караты-хана, стали ему прислуживать ханские слуги – еду подносить, араку[5] наливать. От всего отказался Оскюс-оол, думал он только о своей Золотой царевне. Даже ночью она ему снилась.

А Караты-хан в это время сидел в юрте Оскюс-оола и глаз не сводил с царевны. Не заметил, как день прошёл. Говорит Золотая царевна:

– Оскюс-оол никогда не забывал закрывать дымоход на ночь.

Выскочил хан из юрты, закрыл дымоход, а сойти с места не может. Это его царевна заворожила. Так и простоял он всю ночь возле юрты.

Только