Григорий без отчества Бабочкин - Анна Васильевна Зенькова Страница 19

А Столяров вернулся и с порога такой:

– Это Кристинка. Моя сестра.

Я прямо обмер. У этого чучела ТАКАЯ сестра. Они же вообще не похожи. Ну, может, бровями немного. Но в целом – вообще ничего общего.

А потом до меня вдруг дошло. Так он, наверное, подкидыш? Реально, это всё объясняет. И ужимки эти странные. И то, как он себя ведёт, как одевается. Видно же, что человеку самому за себя неловко. Так его можно понять. С такой-то биографией!

А Столяров опять:

– Кристинка у нас гимнастикой занимается. Видишь?

Схватил другой альбом и давай листать у меня перед носом. А она там ну просто везде. С мячом, с обручем, соревнования какие-то. Медали крупным планом. И улыбка – слов нет, какая сверкающая!

У меня сразу такое чувство возникло… ну, идиотское. Как будто она именно мне улыбается. Мне одному.

Даже как-то неловко стало, что я так на неё пялюсь. Тем более у меня Малинка есть. А Кристинка – она же ещё совсем маленькая.

А тут этот опять со своим влез:

– Ей тринадцать!

Подсказал невзначай. Главное, так услужливо. Брат, называется.

Вот если бы у меня сестра была, я бы таких, как Гера Бабочкин, к ней на пушечный выстрел не подпускал. Потому что хоть я и есть тот самый Гера, но сестра – она мне себя самого в сто раз была бы дороже.

Я сказал:

– Красивая! – Просто чтобы его позлить.

А он так задумчиво:

– Да.

А потом очень странно на меня посмотрел. Я вообще не понял, что это за взгляд такой. Как будто он какую-то фигню за моей спиной замышляет. Я ещё так покосился на него. Думаю: «Быть не может! Там же мою спину диван прикрывает». Это если буквально. А фигурально тем более – я всегда начеку. Ко мне не так-то просто подобраться.

В общем, нет, нет и нет. Там реально было что-то другое.

Я не удержался и спросил в лоб:

– Тебе чего?

Он, бедный, даже позеленел слегка. Видно, не ожидал, что я настолько конкретен. Потом выдал кое-как через заикание:

– Х-х-хочешь мой альбом посмотреть?

«Ага, – подумал я. – Прямо-таки мечтаю!» Но потом всё же кивнул. Ему уже и так от жизни досталось.

Столяров тоже кивнул… я просто фигею от этих его манер! И стал копошиться в шкафу – весь такой неловкий. А оттуда как посыпалось! Бумаги какие-то, коробки. Он давай их подбирать, а они ещё сильнее попёрли – прямо лавиной.

Я еле от смеха удержался, глядя, как он сражается с макулатурой. Вот правда, умеет же мать-природа иногда прикольнуться. Так что плакать хочется. В общем, я смотрел-смотрел на это позорище, а потом сказал:

– У тебя что – силлогомания?[21]

А Столяров так бодро:

– Нет. Это у нас бабушка – Плюшкин.

Мрак! И это он знает! Я и сам-то узнал недавно. Из фильма. А этот зануда, небось, в «Википедии» вычитал. Судя по виду, он на ней просто помешан. А Леокадия его, главное, каждый раз поощряет:

– Ах, Гришенька, если бы все были такими эрудитами, как ты, я бы за этот мир даже не переживала.

Вообще, такую лицемерку ещё поискать надо. Не далее как неделю назад она мне то же самое пела, только другими словами. Мол, дорогой Гера, своим присутствием ты украшаешь нашу планету. Ну, может, без «дорогой», я не помню. Но разве в этом суть?

В общем, из-за этой Леокадии у меня опять испортилось настроение. Я прямо закипел весь – с какой стати она его защищает? Хотел собраться и уйти без всяких там «спасибо – до свидания».

И вдруг услышал, как в двери повернулся ключ. У меня сразу такая сумасшедшая мысль мелькнула: «А вдруг это она?» В смысле, Кристинка. А потом ещё хуже: «Или папаша с ружьём?» И под конец такая: «Наверное, лаборантесса под ручку с химией явились!» Ну, в смысле, мама с бабушкой.

В общем, я там такой бред насочинял, пока гадал, кого это вдруг принесло. Хотя уже знал, конечно, знал, что это она. Кто ещё может так легко ступать по полу, что даже шагов не слышно?

И, главное, прямой наводкой к братцу в комнату. А там я – сижу и её альбом к себе прижимаю. М-да… ||

▶ Чёрт! Какая же у неё улыбка. Я как увидел вживую, так с тех пор твержу как мантру: «У тебя есть Малинка! Малинка, Малинка, Малинка…»

Да, у меня есть Малинка. И что? У меня ещё глаза есть, между прочим. И другие жизненно важные органы. Что я, не человек, что ли? И потом, я Малинке ничего не обещал. Ещё не хватало! Я хоть и молод, но уже очень далёк от подобных глупостей. Мне, вообще-то, надо карьеру строить. А вот просто мечтать – это для карьеры не вредно. И даже наоборот, в некотором роде полезно. Помогает смотреть на вещи шире. И не зацикливаться на видимых горизонтах. И на всяких там… ягодах. ||

▶ Но и это пока не всё! Там в квартире… Дальше было так.

Столяров наконец откопал свой альбом, зачем-то вручил его Кристинке и тут же смылся на кухню – якобы заваривать чай. Ха-ха-ха! Но я-то сразу заподозрил, что всё – специально. Типа чтобы мы с Кристинкой спокойно поболтали. А сам небось за дверью спрятался. Такие любят подслушивать.

Хотя что там можно было услышать, если я сидел ни жив ни мёртв – вообще без движения. А она, главное, тоже на диван уселась и давай трещать. Ля-ля-ля, про ленты какие-то, как она сегодня с ними отработала, про чемпионат. Я вообще ничего не понял – так она тараторила. Не знаю, может, тоже из-за меня нервничала? Как-никак чужой человек в доме. Да к тому же такой неотразимый.

Я ещё каким-то чудом выдавил из себя, мол, пора и честь знать. В том смысле, что мне пора. А она опять заулыбалась. И такая:

– А как же чай?

Я стал отнекиваться. Мол, много чая нельзя. Он давление повышает.

Бред-бред-бред.

А она снова:

– А вы что, болеете?

Вы, главное. Как будто я старпёр какой-то. Да ещё и больной в придачу. Понятно, что я разозлился. И сказал так резко:

– С чего мне болеть? У меня всё ништяк. Это вон ваш Гриша болеет.

Тут она сразу в панику ударилась. И давай расспрашивать – что да почему. Ну я объяснил как мог. Попытался, потому что