Никогда - Карола Мартинес Арройо Страница 17

Нужно нагнать все, что ты пропустила.

Угу.

Бедняжка Мэгги, уже на стену лезет от скуки.

Не забывай отдыхать.

Последние месяцы были трудные.

Поскорее бы занятия начались.

Меня бабушка зовет.

До скорого!

– Что, ба?

– Эрика, большое спасибо! Сейчас передам девочкам. Целую! – бабушка положила трубку.

– Фьоре, звонила мама Айелен, Эрика, приглашает вас в кино. Одевайся и причеши Мэгги! Она скоро заедет за вами.

– Мне нужно заниматься!

– Фьорелла, не будь такой неблагодарной. Резинки Мэгги в ванной.

Глава 3

– Ты точно хочешь поговорить со школьным психологом? К ней же никто просто так не ходит, – заметила Ева, когда я рассказала ей о своих планах.

– Ну, хочу, да. Мне очень нужно с кем-нибудь поговорить. Раньше я разговаривала с мамой, теперь мамы нет, а с бабушкой не поговорить, потому что она старенькая, с папой тоже… Короче, ты поняла…

Она ушла, а потом в туалете я услышала, как она говорит Агос, будто я сбрендила, раз хочу пойти к психологу. Айе тоже услышала и поглядела на меня. А потом спросила, не схожу ли я с ней вместе налить воды в бутылку.

Может, я и правда сбрендила. Но мне все равно. Я хочу поговорить с кем-нибудь.

Папа сменил психиатра, прежняя дама эксперт ему, видимо, не помогла. Сейчас он наблюдается у пожилого господина. По правде говоря, лучше ему не становится, он такой же, как был: ничего не хочет, худеет, не ест, пижаму не снимает, зарос страшно. Папа не моется, и от него плохо пахнет. Я очень злюсь, хочется кричать на него, не верится, что он теперь такой и что совсем не думает о нас. Может, и правда было бы лучше уехать с Каролиной в Испанию?

– Сходим куда-нибудь в выходные? – спросила Ева.

– Куда?

– Да хоть куда! Надоело заниматься!

– Не могу, – ответила я.

– Сколько можно? Постоянно «не могу-у-у, мне пло-о-о-охо», – сказала Агос.

– Начни уже чувствовать себя хорошо, – добавила Ева.

– Если бы я могла…

– Мама говорит, что нельзя горевать вечно. Ты, похоже, застряла в позиции жертвы.

– Думаешь, я не пытаюсь?!

Я не договорила – расплакалась.

Глава 4

Мы с бабушкой пошли за Мэгги в сад. Там целая армия таких же звонких, как моя сестра, девочек.

– Это Мари, Лусесита и Эмилия.

– Привет!

– Это моя сестра, это – бабушка, а моя мама умерла.

– Мэгги, не обязательно всем рассказывать об этом.

– Но она же умерла! Это правда!

– Моя мама тоже умерла, – сказала смуглая девочка с хвостиками.

– Правда?

– Она умерла, когда я родилась. А твоя когда?

– Несколько месяцев назад.

– Она была красивая?

– Очень красивая и милая.

– Я свою маму не видела, но папа говорит, что она была самая красивая.

– Нисколечко не сомневаюсь! – ответила я и обняла ее. Она тоже обняла меня, а потом пошла играть с Мэгги.

Через двадцать дней будет пять месяцев с тех пор, как умерла мама.

Через двадцать два дня будет день рождения Мэгги.

Через сорок пять дней будет мой день рождения.

По-моему, самое время подумать о том, как мы будем отмечать наши дни рождения. В прошлом году все делала мама. На праздник к Мэгги пришли принцессы, был кукольный спектакль. А на мой день рождения мы ходили в кино с одноклассниками и отлично провели время. Хоть мы и учились уже в седьмом, а вели себя как малые дети.

Что же нам делать теперь?

Пришлось соврать.

Я сказала бабушке, что потеряла хоккейную клюшку. Вранье. Я ее не теряла.

Я бросила ее на улице, потому что испугалась и убежала.

Вчера вечером я переходила дорогу после тренировки, и меня чуть не сбил таксист. Ну, я и ударила клюшкой по капоту.

Мужик вышел из машины и побежал за мной, я – от него.

Была бы мама жива, этого бы не случилось. Во-первых, она всегда забирала меня по вечерам или когда стемнеет. Во-вторых, я бы не была такая злая и не стала бы бить клюшкой по капоту, а в-третьих, иногда мне кажется, что пока она была жива, все было хорошо.

Порой у меня такое чувство, что я сломалась. Я как хромая собака или кружка без ручки. Как будто у меня потерялась какая-то деталь, и я больше ни на что не гожусь.

Глава 5

Дождь лил как из ведра, но в школу пришлось идти все равно. Я пришла, мокрая насквозь, отметилась и пошла в класс. Географичка проверяла контрольные, в классе никого не было.

– Погодка шепчет, да, Амато?

– Не понимаю.

– Имею в виду, что погода ужасная, как в Лондоне, например. Вы занимались?

– Немного.

Я села на последний ряд.

– Амато, предлагаю вам не меня разглядывать, а сделать что-нибудь полезное.

– Что, например?

– Не знаю. В библиотеку сходите, что ли. Там обстановка располагает к занятиям. И компания там получше.

В библиотеке я никого не встретила.

Села и достала свои записи.

– Привет, Фьоре, – подошел Торрес.

– Привет, Педро. Извини, я тебя не заметила.

– Называй меня Торрес.

– Ладно, ладно.

– Чем займешься? Математикой?

– Нет, испанским.

– Ясно.

Он сел рядом, от него вкусно пахло. «Приятно, а не вкусно», услышала я в голове мамин голос. Попробовала сосредоточиться на том, что написано в учебнике, но все равно чувствовала, что он сидит рядом. Время пролетело быстро.

– Умираю с голоду, – вдруг сказал Торрес.

– Который час?

Он поглядел на дисплей телефона:

– Двенадцать двадцать семь.

– Последний раз я так долго занималась, только когда готовилась поступать сюда.

– Где ты занималась?

– В смысле – где?

– На каких курсах?

– Дома, с мамой.

– А-а, извини.

– За что?

– Ни за что. Идем в буфет? Съедим по сэндвичу. Если там больше одного ломтика ветчины, то я угощаю. – Он покраснел.

– Скажешь тоже! Где это видано, чтобы в сэндвич клали больше одного ломтика?

– А вот и нет! Говорят, в библиотеке потерялась одна книга, а в ней – тайная история школы, и там сказано, что в понедельник 12 мая 1967 года одному пятикласснику дали сэндвич с тремя ломтиками салями! Он умер – печень не выдержала. С тех пор внутренние правила запрещают класть больше одного кусочка мяса в сэндвич.

– И много ты таких историй знаешь?

– Кучу.

Ты смотри!

Обедала с Торресом

Хватит.

Ну?

Вы теперь пара?

Мы просто поели, Айе. Это же Торрес! Ты чего?