О Родине - Василий Михайлович Песков Страница 11

Важный момент – отношения с человеком… Как и все звери, медведи его боятся. Ненавистный медведю человеческий запах побуждает его вовремя удалиться. Но часто дистанция неожиданно для обеих сторон оказывается критически близкой. Тут следует нападенье. В кавказском заповеднике в такой ситуации медведь заломал знакомого мне охранника. Со зверем он встретился у поворота горной тропы и не успел даже сдернуть с плеча ружье. На Камчатке в высоких травах медведи и люди ходят по одним тропам, и, чтобы избежать нечаянной встречи со зверем, люди идут, обычно громко переговариваясь либо постукивая по котелку. Моя подопечная Агафья Лыкова «пужает» медведей, барабаня по развешанным на изгороди старым кастрюлям и ведрам.

Медведи издавна знают о человеке-охотнике. Тут идет состязание в хитрости и уме. Если медведь оплошал и оказался под выстрелом, он в отличие от волка, который раненый пытается скрыться, решительно на обидчика нападает. «Происходит это так быстро, что не успело стихнуть эхо от первого выстрела, как зверь оказывается у ног изумленного человека с оружием». И тут дела его плохи. Даже с простреленным сердцем зверь способен пробежать сто метров и, погибая сам, нанести врагу смертельные раны. Охота на медведя всегда требовала знаний повадок зверя, мужества, осмотрительности. По одному на такую охоту обычно не ходят. Рядом должен быть надежный, проверенный в подобных делах напарник либо собака, способная задержать зверя и дать стрелку выиграть спасительные три-четыре секунды.

Но много встреч у медведей бывает с человеком невооруженным. Что тут? Первое – не бежать. У зверя срабатывает инстинкт преследования, а убежать от медведя нельзя. Но и стоять на месте без оружия, видя летящую на тебя смерть (сам испытал), невыносимо. И тут уж как повезет. Иногда зверь просто пытается испугать, делая ложные выпады, но если спровоцировать его убеганьем да еще с криком ужаса – дела плохи.

Особо опасны звери с «поломанным поведеньем» – побывавшие в капканах, петлях, стреляные. Эти звери по справедливости мстительны, и человеку в некоторых случаях остается только молиться.

Особо опасны медведи во время гона или когда медведь, возбужденный охотой, находится возле добычи, когда медведица опасается за судьбу малышей (опасней всего оказаться между ними и матерью). В этих случаях спасительным может быть дерево, не решаются медведи преследовать человека в воде (но не на мелководье!), некоторые спасали жизнь, прикинувшись мертвыми, – зверь в этом случае нерешительно топчется, может поддеть раз-другой носом и отойдет.

А бывает, люди бездумно навлекают беду – бросают вблизи таежного лагеря объедки или даже прикармливают падких на «легкие хлеба» зверей. Подобное панибратство опасно. Медведь не относится к благодарным животным, и рано или поздно беда случается. Именно при таких обстоятельствах погиб на Камчатке несколько лет назад японский фотограф.

Дальневосточный знаток медведей Семен Климович Устинов сообщает, что им записано более ста достоверных случаев нападений медведей на человека.

Особый случай – медведь-шатун. Так называют зверей, не набравших жира для зимней спячки. Они не ложатся в берлогу или просыпаются рано – в январе – и рыщут по лесу (шатаются) в поисках хоть какого-нибудь пропитания. В массовых случаях это характерно для медведей Сибири в годы неурожая орехов и ягод. Уже с осени начинает проявляться непривычное поведение зверей – заходят в места, им не свойственные, теряют внимательность, осторожность, нападают на скот, склонны сожрать собрата. Едят все, что встретится на пути, – промасленные тряпки, пачки охотничьих пыжей, старую шерсть маралов, могут сжевать валенки. Голоданье медведей в Сибири в 1961 и 1968 годах приняло размеры большого стихийного бедствия. Звери заходили в пригороды Читы и Иркутска, бросались на идущие автомобили. Велика опасность была в эти годы для охотников-промысловиков.

«Медведь-шатун отличается крайней степенью дерзости И яростного возбужденья» (С. А. Корытин). Человека он ищет, выслеживает и нападает без колебаний. С появлением шатунов таежный промысел становится почти невозможным. Охотники мобилизуют все силы – перебить обреченных зверей. Охота на них предельно опасна. Ученый Гудритис, рискнувший изучать поведение шатунов, был съеден медведем – «остались только ноги в кирзовых сапогах».

Зимой 1968 года в Киренском районе Иркутской области было застрелено 270 зверей-шатунов, а близ Билибино (1978 год) – 350. Бескормица, повторяющаяся каждые десять-пятнадцать лет, «подметает всех слабых медведей». Убитый зверь всегда до крайности истощен: «На вид большой, а за ухо можно до зимовья дотащить – ничего не весит».

В заключение – эпизод с шатуном, записанный мною со слов опытного охотника-камчадала Анатолия Георгиевича Коваленкова.

«На «Буране» я доехал до зимовья. Повесив ружье снаружи у двери, надел на ствол чехольчик, чтобы снег не набился, и, раздевшись, приготовился растопить печку. И тут слышу, Бой просто зашелся в яростном лае. Человек незнакомый?! Никого в это время тут быть не могло. Медведь? Толкнув ногой дверь, в проеме я увидел стоявшего дыбом зверя. Шатун! А ружье-то у меня на внешней стороне стенки. Бой, державший шатуна за «штаны», помог выиграть секунд пять – я дотянулся до карабина, когда зверь, увидев меня, ринулся в дверь. Стрелял я, упершись стволом в мохнатое разъяренное тело. Зверь упал на пороге. Я, присев, долго не мог прийти в себя, хотя много всего в тайге на своем веку повидал… Шатун бежал к зимовью по следу «Бурана», и его намеренья были бы смертельными для растерявшегося человека». Да, медведь – не заяц.

Мышееды

Если крепко сжать губы и с силой потянуть воздух – услышите звук, похожий на писк дерущихся мышей. Бывая на лесных кордонах, я иногда развлекаюсь: пискну мышкой, и хозяйская кошка, до этого тихо дремавшая, немедленно встрепенется. Если ко рту поднести рукав куртки, чтобы кошка не распознала фальшь, да еще пошуршать осторожно сухим листом, кошка, навострив уши, последует в нужную сторону, готовая прыгнуть за мышью. Городскую «этажную» кошку писк мыши разбудит, но оставит почти равнодушной, а деревенские мышеловы всегда готовы к охоте.

Так же чутко на писк мышей реагируют совы. Проходя опушкой после заката солнца и зная, что совы вот-вот вылетят на охоту в поле, я проделываю свой номер так же, как с кошками. И совы на этот обман клюют исправно. Я прячусь за елкой. Птицы, конечно, видят меня, и все же магический звук заставляет их бесшумно снижаться, проноситься возле моей ладони, погруженной в сухие листья. Этой забаве научил меня в Хоперском заповеднике егерь Василий Анохин. Сам он ухитрялся, подражая писку мышей, ловить сов руками.

И лисицу мышиный писк приводит в боевую готовность, существует даже охота на лису