Дом белого ворона - Фальк Хольцапфель Страница 10

– Белый ворон семьи Олеандр. Дом обучающий. Наше мнение редко совпадало с мнением сестёр Олеандр. Сомневаться, учиться, понимать – вот слова этого дома. Подобно Эккарту, они считали знания и прогресс благословением и не видели заключённой в них опасности, – из груди у тёти вырвался звук, похожий на тяжкий вздох. – Связь с этим домом утрачена.

«Почему?» – хотел спросить Ариан, но вместо этого его рука указала на выжженное пятно у края круга справа.

– В аркенском союзе теперь всего три дома – вот и весь ответ.

Он не успел задать ни одного из множества вопросов, которых в его голове становилось всё больше, как тётя открыла книгу, и Ариан увидел исписанную ровным почерком страницу. Чернила так выцвели, а шрифт был настолько непривычным, что прочесть его он не мог. Он пробежал взглядом по странице. Плотная как пергамент бумага была надорвана и в пятнах. Некоторые буквы он вроде бы узнавал, но сомневался. Наконец ему попалось слово, которое он смог расшифровать: Аконит.

– Чтобы читать эти записи, нужна некоторая тренировка. За последние века язык очень изменился, а текст этот написан более пятисот лет назад.

Ариан невольно отпрянул. Никогда ещё ему не приходилось видеть книгу, которой полтысячи лет.

– Что тебе известно о ведьме из Вальдсгута? – спросила тётя.

Внезапный вопрос заставил его поднять глаза:

– Вальдсгут? Это же местечко неподалёку отсюда. Там что, когда-то ведьму сожгли? В школе нам что-то рассказывали о процессах над ведьмами. Выходит, они и тут были?

Получился скорее вопрос, чем ответ. Тётя едва заметно кивнула:

– И да, и нет. Здесь, в Аркене, никогда не проходили процессы над ведьмами. Аркен и был основан для того, чтобы избежать уничтожения. – Она отпила глоток из чашки, чуть расплескав чай. Это от слабости, которая охватывала её всё чаще, или её так сильно растревожило прошлое? Но прежде чем Ариан или Джес успели что-то сказать, тётя продолжила: – Ведьма из Вальдсгута не была ведьмой. Но оказалась первой из многих тысяч женщин, в течение долгих веков жестоко убиваемых из страха и на почве религиозного фанатизма, – магестра сжала руку в кулак, и дрожь утихла. – Четыре подруги той женщины были вынуждены бессильно наблюдать за происходящим, догадываясь, чему ещё суждено свершиться. И тогда они поклялись начать борьбу и никогда больше не сидеть сложа руки там, где страх приводит к ненависти, а ненависть – к убийству. Зная о жуткой власти инквизиторов и об опасности преследований, они отказались от прежних имён и приняли новые. В качестве предостережения врагам четыре повитухи и травницы назвали себя по известным им смертельно ядовитым растениям: Аконит, Лабурнум, Олеандр и Соланум. Эти женщины и основали Аркен как убежище для всех преследуемых. Они стали первыми сёстрами союза, и это их записи ты сейчас разглядываешь.

Ариан с трудом преодолевал желание погладить страницы, чтобы ощутить саму древность. Четыре женщины столетия назад создали этот текст и основали Аркен, чтобы укрыться здесь самим и укрыть других. «Хранить, беречь, скрывать», – снова пронеслось у него в голове. Значит, эту задачу и взяли на себя женщины его семьи много веков назад.

– Но почему?

Магестра, склонив голову набок, удивлённо вскинула брови.

Ариан откашлялся. Вопрос вырвался сам собой, прежде чем он успел как следует подумать. Но отступать было уже слишком поздно.

– Ну, то есть я хотел сказать, зачем им вообще было прятаться? Они ведь были ведьмами, так? С их-то способностями они могли победить любого противника.

Теперь и Джес придвинулась ближе к столу, глядя на магестру.

Та блуждала взглядом по кухне, пока не задержала его на сестре Ариана в саду. Там уже стояли один на другом два громадных снежных кома.

Голос её прозвучал тихо и спокойно, словно она обращалась больше к самой себе:

– Да, среди четырёх сестёр одна тоже хотела бороться. Призывала к мести и расплате. Простить – значит забыть, помнить – значит действовать, настаивала она. Но три другие понимали, что этого врага не победить. Как побороть страх? Ненависть – это источник, питающий возмездие и войну. – Взгляд её вернулся на кухню, и она посмотрела на Ариана. – А магия в те времена ещё не проснулась. Способности сестёр заключались главным образом в знании целебных трав и сил природы. Им понадобился год, чтобы соткать завесу, которую в наши дни в состоянии поддерживать и одна. Борьба в открытую означала бы для них смерть и ещё больше костров для ведьм.

Наступила тишина. Её последние слова гнетуще повисли в воздухе.

Магестра протянула руку к книге и трепещущими, словно движимыми невидимыми нитями, пальцами с усилием закрыла её. Ариан, увидев искорки в её глазах, подавил в себе желание ей помочь. Книгу, которая внезапно стала казаться тяжёлой, как могильный камень, она притянула к себе.

– С тех пор знания и дар переходят от матери к дочери. С самого основания Аркена одна из сестёр всегда остаётся здесь, чтобы защищать город и его жителей. До нынешнего дня.

Магестра взглянула на Джес. Глаза у той влажно блестели, лоб прорезали тревожные морщинки. Ариан не сразу понял, почему Джес здесь. У его двоюродной бабушки детей нет, а Джес ведьма, которой однажды придётся защищать Аркен.

Ариан собирался что-нибудь сказать, но магестру охватила сильная дрожь, и лишь благодаря Джес не случилось ничего более серьёзного. Вскочив, она взяла у магестры из рук хроники и вновь бережно завернула их в отрез кожи.

– Тётя Лия, может, врача позвать? – спросил Ариан. – Как ты себя чувствуешь?

Но та лишь махнула дрожащей рукой:

– Ерунда. Ничего такого, что не вылечил бы здоровый сон.

Ариан заметил, что Джес покачала головой, да он и сам не верил этим словам.

Джес помогла тёте Лии встать и, бережно поддерживая раньше времени постаревшую магестру, повела её из кухни в гостиную. Хроники Джес зажала под мышкой другой руки, лишив Ариана возможности ещё раз заглянуть в них. Перед тем как переступить порог, она оглянулась и одними губами произнесла: «Нам надо поговорить». Ариан догадывался, что это не сулит ничего хорошего.

Когда вечером в дверь мансарды постучали, Ариан не удивился, разглядев при скудном свете настольной лампы тёмные кудри Джес, и молча впустил её. Шагнув в