Артек. Сквозь столетия - Елена Ольшанская Страница 26

Наблюдая за своим предком, Митя впервые испытал чувство гордости. Он увидел, какими глазами смотрели на своего военачальника солдаты, и понял, почему ему удалось совершить свой подвиг – сохранить большинство жизней бойцов и сбить планы французов. Генерал говорил громко и так уверенно, что дай сейчас Мите оружие – он бы и сам пошёл в атаку. Не зря после этого знаменитого отступления, где сам Неверовский воодушевлял солдат, лично руководя боем, французский генерал Поль Сегюр сказал: «Неверовский отступал как лев».

В какой-то момент буквально на секунду Мите показалось, что видит перед собой своего отца. Однажды он пришёл к нему в больницу и увидел, как тот отдавал распоряжения фельдшерам и медсёстрам перед важной операцией. Пётр Дмитриевич тогда стоял собранный, подтянутый и очень походил на военного, только в белом халате вместо формы. Митя даже залюбовался им. И вот сейчас, глядя на генерала, он думал, что с этого момента ему придётся помнить о том, кем был его великий предок. И теперь он уже не сможет вести себя, как раньше... как вздумается.

Подвиг Птичкина

Выстроившись в несколько каре, русская пехота под предводительством генерала Неверовского двигалась в сторону Смоленска. Каре – известная боевая позиция тех времен. В ней солдаты выстраиваются в два или в три ряда в форме четырехугольника. Ряды сомкнуты, штыки в любой момент оборачиваются в сторону противника. Внутри каре обычно располагалась артиллерия и офицеры. Против кавалерии не было более эффективного положения, чем каре. Завидев плотный строй, лошади уже сбавляли ход, не желая натыкаться на штыки.

Внутри одного из каре ехали генерал Неверовский и два его адъютанта. До Смоленска оставалось всего две версты, основные силы французов были отбиты, противник отступал. Дмитрий Петрович не без гордости оглядывал свою дивизию:

– Никогда не сомневался в силе духа русского солдата! – сказал он своим помощникам.

Остатки неприятельской конницы сделали было ещё одну попытку атаковать дивизию, но, получив решительный отпор, быстро отступили. Последняя, сороковая атака была отбита.

Митя и Андрей Андреевич ехали на обозе и чувствовали себя победителями.

– Ну, вот, сороковую атаку отбили, всё как по нотам, – улыбаясь, сказал Митя. – Мы восстановили историю!

Так бы оно и было, если бы не трое французов во главе с Жаном-Луи, которые не собирались так просто мириться со своим поражением. Когда Митя и Птичкин оторвались от них и оказались у блок-поста, Жан-Луи поклялся, что они ещё поплатятся за то, что сбили планы их Императора. Сейчас, когда Митя и Андрей Андреевич устраивались поудобнее на жёсткой телеге, Жан-Луи наблюдал за ними в небольшую подзорную трубу. У него был свой коварный план! Ведь рядом знаменитый генерал, который и стал теперь его главной целью.

Неверовский тем временем поравнялся с обозом:

– Ну что ж, юноша, благодаря вам планы Наполеона нарушены, – сказал Дмитрий Петрович, обращаясь к Мите. – Из вас мог бы получиться отличный офицер.

У Мити дух захватило от этой похвалы, и он выпалил:

– Служу России!

Видел бы его сейчас отец! Мите очень хотелось добавить «дедушка» или как там... Прапра?.. Да это и неважно, просто – дедушка! Но произнести такое было невозможно, поэтому Митя переживал свои эмоции про себя.

Неожиданно с одной стороны дороги раздались воинственные крики и показалось несколько всадников, которые, судя по форме, были точно не русские солдаты. А значит, неприятели!

– Ваше превосходительство, французский разъезд! Дозвольте встретить? – адъютант достал из ножен саблю.

– Дайте жару! – скомандовал генерал.

Русские бросились навстречу врагу, а Неверовский остался рядом с обозом. Никто не мог предположить, что атака французов была лишь обманным манёвром, чтобы ослабить защитную оборону. Пока наши солдаты сражались с французами, с другой стороны дороги прямо в затылок Неверовскому целился из пистолета Жан-Луи. Ещё секунда, и мировая история могла бы пойти по совершенно другому пути...

Но Митя вовремя заметил крупную фигуру французского командира, мгновенно схватил палку, которая валялась на дне обоза, и ударил по крупу лошади генерала. Конь вздыбился, пуля пролетела мимо и лишь сбила ветку дерева. Пришлось Жану-Луи выйти из засады и лично вступить в битву с генералом. Так близко к звону шпаг и сабель Митя с Птичкиным ещё никогда не были.

Митя залез под телегу, а Андрей Андреевич схватил саблю, которая лежала на дне обоза вместе с ружьём и ещё одной шпагой. В те времена у русской армии было и то, и другое. Но саблями, как оружием более крепким, дрались солдаты, а шпаги носили при себе офицеры высшего состава. Птичкин честно попытался вытащить саблю из ножен, но её как будто заело, и она не поддавалась. Скорее всего, она и оказалась в телеге потому, что не могла уже больше послужить во время боя.

Тогда Птичкин схватился за ружьё, но быстро понял, что не справится с ним, и бросил обратно. Ничего не поделаешь – пришлось и ему лезть под телегу. Он так бы и просидел там до самого конца боя, который ещё неизвестно чем бы закончился, но у Андрея Андреевича всё же была совесть. Она и вытолкнула его из-под обоза обратно, и как раз вовремя! В этот момент Неверовский выбил из рук Жана-Луи шпагу, а тот быстро выхватил пистолет и наставил его генералу прямо в грудь.

Недолго думая, Птичкин схватил француза за сапог и выбросил из седла. Чего-чего, а силы Андрею Андреевичу было не занимать. Жан-Луи упал на землю, пистолет отлетел в сторону, прямо под ноги Птичкину. И хотя стрелять Андрей Андреевич не умел, но прицелиться мог, а это было главное.

– Хенде хох, лягушатник! – сказал он, глядя на поверженного неприятеля. – Андерстэнд? Кваква!

Разнообразие иностранных языков, которое Андрей Андреевич выдал в этих коротких фразах, оказалось для Жана-Луи совершенно недоступным. В ответ он произнёс что-то явно непереводимое, из чего было ясно, что результатом сражения он точно недоволен. Чего нельзя было сказать про Дмитрия Петровича и Митю, которые переглядывались друг с другом, как добрые приятели. А если быть точнее, то как близкие родственники.

Но никогда нельзя быть уверенным в успехе, пока неприятель окончательно не разбит. А как мы помним, у Жана-Луи были соратники, один из которых, Франц по прозвищу «Красавчик», напоследок послал «небольшой подарок» – выстрелил в ящик со снарядами, который стоял на обозе. Раздался оглушительный взрыв