33 марта. Приключения Васи Голубева и Юрки Бойцова - Виталий Григорьевич Мелентьев Страница 11

Дедушкина электронка представлялась ему так: и её кузов, и шатры, которые раздвигаются только на остановках, покрыты особой краской. Она сделана из замечательного материала – полупроводников. Вот эта-то полупроводниковая краска не только украшает машину, но ещё и переделывает солнечный свет в электрическую энергию. Она по проводам собирается в аккумуляторах, а оттуда подаётся на электромотор, движущий машину. Всё гениально просто и вполне доступно.

Правда, в цепи этих железных рассуждений была одна неясность: почему такую электронку требовалось подзаряжать? Спросить об этом у дедушки неудобно: всё-таки гениальный человек. Спрашивать у Женьки бесполезно. И Вася обратился к Лене. Она выслушала его и равнодушно ответила:

– Потому и нужно подзаряжаться, что дедушка никак не хочет сменить это старьё на настоящую, современную машину. Очень интересно: едешь ночью, энергии не хватает, и становись к столбу, к розетке на нём, как будто это не машина, а электроплитка!

– А… а как же можно ещё заряжаться?

– Нужна машина с прибором для приёма воздушной беспроводной электропередачи. Ну, вот как радио. А дедушка не хочет. Говорит, что это ещё неизвестно, как она там будет работать. Вот мы и мучаемся.

– Да… – мечтательно протянул прислушивавшийся к разговору Женька. – На тех машинах и управление как на атомках. Даже первокласснику можно самому кататься – ни за что не разобьёшься.

– Я вот тебе покатаюсь! – услышав последние слова, прикрикнул дедушка. – Забыл, какие неприятности из-за твоего катания были?

– Но, дедушка, я говорю о новых машинах, об атомках.

– Всё равно. На машины надеяться нечего. На себя больше надейся.

Пока они спорили, Вася думал. Оказывается, чудо будущего века действительно старьё. Оказывается, гениальный изобретатель-дедушка – не изобретатель. Ведь если бы он сам изобретал, Лена не жаловалась бы на то, что он не хочет сменить старьё на новую машину.

И чем дольше присматривался Вася к дедушке, тем больше ему казалось, что он его знает, видел где-то. И характер у него знакомый – любит обязательно с кем-нибудь поспорить, читать нотации, словно он умнее всех.

«На кого же он похож? И потом, что за атомки? – с тревогой думал Вася. – Неужели, пока я замерзал, начали сбрасывать атомки? Да нет, что-то непохоже – всё очень спокойно…»

– Да разве только атомки! – горячился меж тем Женька. – Я и сейчас, на этой самой машине, поеду куда хочешь – по любой дороге.

– Маловат ещё. Маловат, – отвечал дедушка.

– Ну так что ж, что маловат? Но зато я умею! – продолжал кипятиться Женька. Он схватил Васю за руку: – Вот пойдём посмотрим, как всё это просто. Пойдём, пойдём!

Глава девятая

Живое привидение

Женька потащил Васю в кузов автомобиля. Мягкие сиденья, обитые прохладной, похожей на кожу тканью, едва заметно светились. В щиток электронки был вделан небольшой экранчик, а подле него блестящий диск – почти такой, как на телефонах автоматические измерительные приборы и спидометр. Словом, если бы не телефонный диск, можно было бы подумать, что Вася сел в обыкновенное такси.

Хлопнули дверцы, Женька уселся за обыкновенный руль и сейчас же опустил шторки на стёклах. В кузове стало призрачно светло.

– Это я ночь сделал, – пояснил Женька, – чтобы были самые большие трудности.

Вася с недоумением осматривался. И ветровые, и боковые стёкла были закрыты, а всё вокруг светилось, отражаясь на никеле телефонного диска. Светились сиденья, светились приборы, светились шторки. Голубовато-зелёные лучи сливались с синеватыми и розовыми, и всё вокруг было залито чистым, мягким, будто предутренним светом.

– Как это… так получается? – крутил головой Вася, разыскивая хоть одну лампочку. Но её не было.

– Что – получается? – удивился Женька.

– Да вот что светло? А лампочек нет…

– Ну, это же очень просто! – воскликнул Женька. – Стеклянная покрышка сиденья пропитана светящейся краской. Как же её… лю… люми… Дедушка! – крикнул Женя и открыл дверцу. – Как эта краска… ну светящаяся… называется?

– Какая краска? – спросил дедушка.

– Ну вот которой сиденья пропитаны. Что внутри всё покрашено.

– А-а! Люминофорная. А что, Вася не знает, что это такое?

– Не-ет, – смутился Вася, – не знаю.

– А я тебе напомню. Когда ты приехал из Иванова от бабушки, ты рассказывал, что видел спектакль «Зайка-зазнайка». Помнишь?

Вася вспомнил. Действительно, когда он был ещё в четвёртом классе и ездил к бабушке на каникулы, он видел в Иванове, в Театре музыкальной комедии, удивительную декорацию. На сцене, в ярком свете огней, стояли обычные грубоватые, размалёванные полотняные деревья. Над мочальной травой росли невероятные деревянные грибы, дымил покосившийся фанерный домишко хитрой лисы, завоёванный Зайкой-зазнайкой. Пьеса была смешная, музыка – весёлая, и Вася заметил убогую декорацию только дважды: когда открывался занавес и когда он опускался.

Но вот занавес открылся снова, огни погасли, в зале наступил такой мрак, что нельзя было увидеть даже вытянутого к сцене соседского носа. А на сцене начались настоящие чудеса. На каждой травинке сверкала свежая капелька росы, каждый гриб светился своей удивительной краской, каждый листик на деревьях, каждая ягода на кустах переливались искрящимися голубоватой и розовой, зеленоватой, как изумруд, и алой, синей и жёлтой красками. А дом хитрой лисы! Не только резные наличники на окнах, не только карнизы и петухи на крыше, а даже брёвна, каждый сучочек в них горел, сверкал, переливался и лучился.

И этот непостижимый, мягкий, удивительно красивый свет заливал всю полянку, на которую, крадучись, вышли лиса и волк. Их глаза горели, их шкуры переливались.

Васе показалось, что на лесной поляне жили настоящие зайцы, живые лисы и волк. И то, что они говорили человеческим языком, Васю не удивляло – они не могли не говорить, не могли не петь на такой чудесной лесной полянке, среди таких необыкновенных грибов и цветов.

Это была настоящая сказка, ставшая настоящей правдой. И всё это сделала удивительная, светящаяся в темноте люминофорная краска.

Вася вспомнил, как он рассказывал об этом спектакле и об этой краске в кружке «Умелые руки». Ребята не верили ему, а он сердился и пытался доказать, что не сочиняет ни крошечки. Но Женька Маслов оборвал его:

– Короче говоря, ты всё врёшь, а попросту – брешешь!

Все рассмеялись, а Вася покраснел и стал с ещё бóльшим жаром отстаивать правду. Но чем больше он уверял и доказывал, тем меньше ему верили и тем откровенней смеялись. А больше всех Женька Маслов.

Всё это вспомнилось и промелькнуло в голове в одну секунду, а уже в следующую Вася подумал:

«Но откуда знает этот странный старичок, что я видел