Феноменальный П. Т. Гелиодор - Гвидо Згардоли Страница 6

Он был совсем, совсем белый. И у него были красные глаза, как у кролика. Проследив за П. Т. И его дядей, он направился в деревню и скрылся в хижине.

– Кто это? – спросил П. Т.

– Ронни.

– Кто такой Ронни?

– Человек.

– Почему он такой белый?

– Господь сотворил его таким. У Него и спрашивай.

Они вернулись домой, когда солнце было в зените. Они весь день ничего не ели, только выпили воду из фляжки, которой на двоих едва хватило.

П. Т. жадно набросился на обед, не поднимая глаз и не произнеся ни слова.

Когда он доел, заговорила его мать. На этот раз она сказала столько слов, сколько не всегда накапливалось и за неделю. Дядя Сайрус не хотел говорить эти горькие слова по дороге, считая, что их должна произнести его невестка, Оливия.

– Ваш отец был очень щедрым и добрым человеком, – сказала она всем пятерым своим детям. – Люди, которых П. Т. видел сегодня на болоте, – бедные, бесприютные, несчастные существа. Городские жители отвергают их и оскорбляют, иногда называют монстрами. Майлус приютил их на небольшом клочке болота, который уже сто лет как принадлежит семье Гелиодоров. Земля эта ничего не стоит, даже своего названия – жалкой монетки в один никель. Но для этих людей она бесценна. Им она даёт свободу и мир. И для них Майлус был героем, самым великим человеком в округе. Теперь королём Никель-Айленда, как он всегда шутил, стал П. Т. Это болото принадлежит ему по праву как наследнику Майлуса Гелиодора. Ты, сынок, будешь решать судьбу этих людей: изгнать ли их или разрешить им остаться на этой земле. Решать тебе, но знай, что Никель-Айленд – их маленький мир, где им удаётся выжить. И что такова была воля твоего отца.

– Я хочу пойти на них посмотреть, – сказала Эрма, та из сестёр, которая всегда спорила.

– Нет, – ответила миссис Оливия.

Близняшки Вельма и Тельма рассмеялись.

П. Т. был сбит с толку.

Осознание, что он ничего не унаследовал, не получит дом, где уборных будет больше, чем окон, уступило место другим, новым, мыслям и чувствам. Дикарь-Одиночка Маллиган всё-таки был прав. Получается, П. Т. побил его за правду. Отчасти П. Т. и раньше догадывался, что так оно и есть. Зачем бы они жили в такой бедности, имея королевство, которое должно стоить целое состояние? Ответ напрашивался сам собой: нет у них ни королевства, ни состояния.

Но мать сказала то, что поразило и так богатое воображение П. Т.: люди Никель-Айленда считали его отца героем, самым важным человеком в округе Аспинок. Вот что означает быть королём. А если ты король, то у тебя и королевство есть.

Теперь он, П. Т., стал королём Никель-Айленда и будет править своими подданными, как прежде правил его отец, стараясь, чтобы они ни в чём не нуждались. И будет к ним щедр, добр и справедлив. Он вернётся и поговорит с ними, познакомится. И сестёр с собой возьмет, если они захотят. Ну, если, конечно, сможет найти дорогу. Хотя есть же дядя Сайрус. И дух его отца, который наверняка витает над болотом и присматривает за сыном.

Глава 2

Пушинка

Братьев Сэмюэля и Калеба Петтигуферов считали чудаками. Будь они из бедной семьи, как П. Т. Гелиодор, их, скорее всего, сразу назвали бы безумцами и упрятали в сумасшедший дом, сказав, что они представляют опасность для окружающих. Но поскольку они были сыновьями Уолдо Петтигуфера, самого богатого человека округа Аспинок, то числились всего-навсего чудаками. Так уж было заведено в те времена и в тех краях.

Безумие Сэмюэля и Калеба Петтигуферов являлось в весьма разнообразных и неожиданных формах.

Тощий семнадцатилетний Калеб, младший из братьев, ел муравьёв, пауков, тараканов и прочих козявок и букашек. За это его прозвали Пожирателем Насекомых. Худоба его не была связана с оригинальной диетой, просто таким уж он уродился. Поедая насекомых, он всегда устраивал из этого представление, стремясь произвести впечатление на публику. Это ему вполне удавалось, особенно когда зрителями были дети, заворожённо глядевшие на него и ужасавшиеся хрусту несчастных козявок.

Правда ли Калеб так любил насекомых – имеется в виду на вкус, конечно, – никто не знал.

И было ещё одно действо, которым младший из всех Петтигуферов охотно занимался прилюдно: тушил руками угли, демонстрируя исключительную терпимость к боли. Представления эти были совершенно бессмысленными, и когда среди зрителей оказывались взрослые, они с омерзением отворачивались. Но Калеба это не волновало, его подпитывала смесь восхищения и отвращения в глазах и на лицах согатакских детей, которые после таких подвигов считали Калеба чуть ли не героем.

Сэмюэль был на два года старше брата. Ни худой, ни толстый, ни высокий, ни низкий, Сэмюэль был бы вполне заурядным парнем, если бы не одна особенность его переменчивого нрава: он очень легко выходил из себя. Порой он раздражался без всякой причины и начинал завывать и рычать, как волк. Иногда он убегал в лес, где, как поговаривали, ловил дичь голыми руками, выл ночью на луну, а днём просто на небо. Кроме того, он пил виски, самогон, пиво и всё, до чего мог добраться.

Уолдо и Генриетта Петтигуфер никогда не высказывались об умственных способностях своих сыновей, но, будь на то воля старого Уолдо, он, скорее всего, самолично стёр бы в порошок их обоих. Человеку, который добился всего сам, которого уважала вся община, нелегко было смириться с