Ковчег Времени, или Большой побег Рафала из Когда-то в Сейчас через Тогда — и обратно - Марцин Щигельский Страница 15

нигде не видел столько разной еды одновременно, кроме как в витрине гастронома на Твардой. Я ем и ем, голова болит уже не так сильно. Стелла — она играет в театре — рассказывает всякие смешные истории. Я сижу на топчане, прижавшись к Дедушке, смеюсь и забываю, что сегодня моя последняя ночь в Квартале. Этот вечер вдруг становится одним из самых лучших на моей памяти. Лишь потом, через несколько дней, я понимаю, что Дедушка вернулся в комнату без скрипки. И только тогда до меня доходит, что он обменял ее на мой побег из Квартала.

Глава 6

— Не опускай голову, — говорит Стелла. — Смотри людям в глаза. И улыбайся. Мы идем гулять, значит, тебе весело.

Я послушно улыбаюсь и задираю подбородок. Крепче стискиваю ее руку. У Стеллы пальцы прохладные, у меня — мокрые от пота. Меня снова колотит, хотя на улице тепло.

Все произошло так быстро! Соня разбудила меня, когда за окном светало, Стелла уже была готова отправляться в путь. Мне дали немножко кофе и краюшку хлеба, но я, хоть и был голоден, не мог есть, — как будто горло сжалось и стало меньше. Я грыз и грыз этот кусок, но проглотить его никак не удавалось. Остатки хлеба я спрятал в карман куртки. Потом Соня велела мне надеть темные очки. Они оказались велики.

— Он в них похож на муху, — заявила Стелла. — Так он привлекает еще больше внимания. Забери их.

Они нахлобучили мне на голову шапку, хотя ожоги все еще болели. По мне, так пользы от нее не было никакой — я посмотрелся в зеркало и увидел, что волосы торчат из-под шапки во все стороны, будто оранжевые штопоры. Из-за всей этой покраски они стали гораздо жестче, чем раньше.

Дедушка был бледный, как стена. Он поцеловал меня на прощанье, но ничего не сказал.

Когда мы уже выходили, Соня вспомнила про обещание, побежала в комнату и тут же вернулась с книгой.

— Чуть не забыла! Держи, — сказала она и дала мне маленький томик. — И храни вас Бог.

Это оказалась «Машина Времени», но я так нервничал, что даже не удивился совпадению.

Мы вышли. На улицах Квартала уже началось движение, но не такое, как после полудня. Меньше продавцов, больше спешки — сонные люди бежали на работу. Нищих тоже было больше, а может, они просто стали заметнее. Они лежали у стен, укрывшись газетами. Стелла вела меня по краю тротуара, как можно дальше от них.

Мы быстро добрались до перекрестка Лешна и Желязной. Затем поднялись на деревянный мостик, переброшенный над улицей, и дошли до бюро по трудоустройству, которое вообще-то стоит уже за пределами Квартала. Мостик проходит над стеной — я увидел ее сверху, тогда меня и начало колотить. Бюро было еще закрыто. Стелла подошла к воротам и постучала. Мы долго ждали, наконец дверца в воротах приоткрылась и оттуда выглянула женщина с сеточкой на голове. Она была толстая, а в Квартале редко встречаются толстые люди, поэтому я стал на нее пялиться и никак не мог отвести глаз.

— Чего надо? — спросила женщина, жмурясь.

— Я к вашему мужу, — сказала Стелла.

Она окинула Стеллу недовольным взглядом, потом посмотрела на меня. Вытаращила глаза — все из-за моих оранжевых волос — и тоже стала на меня пялиться. Я на нее, а она на меня. Казалось, что это продолжается целую вечность. Стелла нервно пошевелилась.

— Вы не могли бы позвать мужа?

Толстуха стряхнула с себя оцепенение, дверца хлопнула. Какое-то время ничего не происходило. Вдруг послышался щелчок ключа в замке, и дверца снова приоткрылась. На этот раз появился пожилой мужчина с усами — тоже толстый, но не такой, как его жена. Он глянул на Стеллу, кивнул и впустил нас в ворота.

— Подожди тут, — сказала мне Стелла и отошла с охранником в сторонку на несколько шагов.

Разговаривали они тихо, я ничего не слышал. Охранник мотал головой. Стелла вынула что-то из кармана и сунула ему в руку. Потом наконец сделала мне знак рукой. Мы пошли за охранником по коридору, дошли до вторых ворот. Тяжелые створки были заколочены досками, но сбоку оказалась узенькая калитка. Охранник повернул большой ключ в замке под перекрученной железной щеколдой и отступил на два шага в сторону, повернувшись к нам спиной. Мы вышли через калитку, которая сразу же закрылась за нами, и снова раздался скрежет ключа в замке. В пустом мрачном переулке этот звук казался ужасно громким.

— Уже все? — спросил я.

— Что все? — ответила вопросом на вопрос Стелла.

— Мы вышли из Квартала? Вот так просто?

— Это был самый легкий этап, — сказала Стелла.

По другую сторону стены все точно такое же. Воздух пахнет так же, мостовая такая же неровная, дома тоже серые. Но здесь я чувствую себя совсем иначе. Мне вдруг приходит в голову, что здесь можно идти и идти — и впереди не будет никакой стены. От этой мысли я становлюсь совсем малюсеньким, меня прижимает к земле, будто я — букашка, которую накрыли большой прозрачной банкой. Странно: раз тут, за стеной, гораздо больше места, меня ничего не может давить. Но оно почему-то давит.

— Идем. Не опускай голову, — говорит Стелла, протягивает мне руку и повторяет: — Смотри людям в глаза. И улыбайся. Тебе весело, мы же гулять идем.

Я послушно улыбаюсь.

— А зачем? — спрашиваю шепотом, не переставая улыбаться.

— Затем, что веселый и бодрый ребенок не вызывает подозрений. Веди себя как обычно.

Обычно? Это как? Обычно в это время я застилал кровати и принимался за уборку. Интересно, что сейчас делает Дедушка? Наверно, уже вернулся домой и собирается идти играть по дворам. Я улыбаюсь шире. По улице идет женщина с сумкой. При виде меня она приостанавливается, вытаращив глаза, потом смотрит на Стеллу. Я улыбаюсь так широко, как только могу.

— Плохо, — бормочет Стелла. — Шагай чуть быстрее. И не скалься так, улыбайся нормальной улыбкой.

Я не знаю как. Я никогда не учился улыбаться, это всегда происходило как-то автоматически, само собой.

— Надо отойти как можно дальше от стены, — говорит Стелла. — И это нам еще повезло…

— Повезло?

— Смальцовников нет. Они часто дежурят под стеной.

— Каких еще смальцовников?

— Таких, которые ловят беглецов из Квартала и отбирают у них все, что есть.

— Это морлоки? — спрашиваю я.

— Одна из их разновидностей.

— Солдаты? — уточняю я. — Немецкие?

— Нет. Но не все морлоки говорят по-немецки и носят мундиры. Запомни это. Тебе надо быть очень осторожным.

Мы доходим до