Продавец приключений - Георгий Михайлович Садовников Страница 9

А я на всякий случай полез в карман и – о удача! – нашёл там зёрнышко перца. Так вот, я растёр его между пальцами и незаметно сдул пыльцу в сторону машины.

«Значит, мои бедные шалунишки остались голодными? Разутыми и раздетыми? – задумчиво сказал Барбар и вдруг грозно рявкнул: – И в этом виноват ты! Ты помешал им взять законную добычу, сухой и чёрствый человек!»

«Я выполнил долг командира и не боюсь тебя, Барбар», – ответил я с достоинством.

«Эй, касатики мои, птенчики, взять его! – взбеленился Барбар. – Я придумал ему самую ужасную казнь. Дайте-ка этому преступнику мешок… нет, целый вагон семечек. А там его самого не оттащишь! Он будет лузгать и лузгать. Потом у него распухнет язык. Ха-ха! Потом вся глотка! А он всё будет лузгать и лузгать, не в силах оторваться. Во!»

И тут машина чихнула. Затем чихнула ещё и ещё раз. Тогда я схватил её и отбросил в сторону. Она оказалась пустой, а там, где она только что стояла, сидел по-турецки человек и чихал, прикрывая лицо руками.

Пираты остолбенели, а человек водил глазами сквозь растопыренные пальцы, потом вскочил и выбежал из пещеры.

«Лгунишка! Обманщик! Авантюрист! Братцы, держи его!..» – закричали пираты и, подняв над головой ножницы и перочинные ножики, помчались за Барбаром.

Я тоже вышел из пещеры. Барбар бежал на космодром, петляя между цирками и кратерами и по-прежнему пряча лицо. За ним, спотыкаясь о разбросанные там-сям метеориты, неслись вконец рассердившиеся пираты и покрикивали:

«Постой, проходимец! Погоди! Ах ты окаянный!.. Мы сейчас тебе покажем, как пользоваться нашей темнотой!..»

Барбар нырнул в одну из ракет и мигом вознёсся в небо. Пираты столпились на месте старта и, запрокинув головы, потрясали ножиками и говорили между собой:

«Он поступил с нами, бедняжками, нечестно. Если мы неотёсанный народ и не учились в школе, значит делай с нами что хочешь? Выходит, так?»

Я не спеша зашёл в ближайшую ракету, сел за пульт и посидел немного, чтоб сохранить достоинство. Чтобы все знали, как я ничего не боюсь. Только уж потом нажал на кнопку старта. Двигатели взвыли, заревели, но ракета так и осталась на земле. Я выглянул в иллюминатор и обнаружил, что из дюз ракеты бьёт, как и положено, пламя, но чего-то ей ещё недостаёт. А пираты уже помчались в мою сторону, выкрикивая:

«Вот мы сейчас на тебе отыграемся! Ух и душу отведём!..»

А двигатели выбивались из сил, но ничего не могли поделать с притяжением.

Я, как всегда спокойно, всё ещё выглядывал наружу и вдруг чихнул, потому что тоже невольно нанюхался перца. Вы скажете: какое это имеет значение? А я вам отвечу: именно это меня и спасло. Ракета оторвалась от земли! Теперь вы и сами догадались, что двигателям недоставало мощности всего лишь в один чох. Да-да, я и сам бы не поверил, расскажи это кто другой. Но подобное произошло именно со мной лично. Я чихнул, и ракета, оттолкнувшись от планеты, ушла в космос. Последнее, что у меня осталось в памяти: пираты, бегущие к моей ракете. Вначале мне стало неловко оттого, что я улетел не попрощавшись, то есть вроде поступил как невежа. Но в конце-то концов, они и сами не были гостеприимными хозяевами. Так что это им будет наукой и впредь… Ну, а теперь спать, ребята. Если мне не изменило чутьё, завтра нас ждёт любопытное происшествие.

Так закончился рассказ об одном из бесчисленнейших приключений бывалого астронавта.

Глава шестая,

свидетельствующая о том, что ни одно порядочное путешествие не может обойтись без встречи с Робинзоном

Вахтенный Саня Петров откупорил переговорную трубу и зычно возвестил:

– Земля! С правого глаза земля!

Он очень обрадовался своему открытию и даже слишком приподнял прозрачное забрало гермошлема, приблизив губы к трубе, и оттого немного надышался вакуумом. Но к счастью, не произошло ничего страшного, потому что в вакууме, как известно, ничего нет.

– Включить тормоза! – через плечо приказал командир, исполняя на клавишах пульта что-то бравурное.

– Есть включить тормоза! – отозвался механик бодро.

Звездолёт осторожно опустился на крошечный голый астероид, похожий на необитаемый остров. У подножия корабля скакал как сумасшедший заросший мужчина в рваном скафандре.

– Я спасён! Я спасён! – истошно вопил он, обливаясь слезами от радости.

Затем он сделал колесо не хуже циркового артиста.

– Ну, вот и хорошо всё кончилось. Теперь вы с нами, – благородно сказал командир, первым ступивший на почву астероида, и протянул ладонь Робинзону.

– Да, да! Я ждал вас целых двадцать лет, – забормотал неизвестный, горячо пожимая ладонь командира обеими руками.

Чувствительная Марина плакала вместе с ним не стесняясь. А Саня и Петенька переминались с ноги на ногу, готовые сорваться с места и чем-нибудь помочь бедняге. Кузьма глазел из люка, открыв металлический рот. А кот Мяука обнюхивал ноги нового человека и, судя по всему, не знал, как отнестись к незнакомцу.

Только астронавт, как известно никогда не терявший душевного равновесия, понял, чтó необходимо сделать сразу, и сказал Марине:

– Стюардесса, немедля накормить товарища. По-моему, он не ел лет этак двадцать.

– Одними бактериями! Если уж откуда занесёт! – воскликнул несчастный.

– Ой, я и не подумала. Конечно, сейчас я приготовлю, я живо… – засуетилась Марина. – Вам что сварить? Может быть, щи? А хотите, потушу голубцы. Я это умею, честное слово!

– Если можно… манную кашу, – прошептал Робинзон застенчиво.

Вскоре он сидел на кухне звездолёта и жадно уплетал из глубокой тарелки манную кашу. Рядом стояла раскрасневшаяся от забот Марина и держала наготове вторую порцию.

Командир сидел напротив спасённого, выпрямившись и скрестив руки на груди. Остальные расположились вокруг стола и, подпирая щёки ладонями, с удовлетворением следили, как ест незнакомец. Один только кот сидел в углу с таким видом, будто Робинзон уже надоел ему порядком.

– С детства не ел её, манную кашу. С того далёкого детства. И в детстве, признаться, не любил. А теперь она снилась мне все двадцать лет, вот что характерно. Так и думал: как спасусь, попрошу первым делом манной каши, – пояснил незнакомец, торопливо отправляя в рот ложку за ложкой.

– Мы где-то уже встречались. Что-то в вас есть знакомое, – произнёс командир задумчиво.

– Нет, вы ошибаетесь. Мы с вами не встречались, это точно, – возразил незнакомец с набитым ртом и энергично замотал головой. – В противном случае уж я-то бы вас узнал сразу. Вы такая, извините, колоритная фигура, Аскольд Витальевич.

– Вполне, вполне возможно, – кивнул командир, – но что-то, понимаете, мне кажется…

– Может, с кем-нибудь путаете, но лично меня зовут Егором, – сказал незнакомец подчёркнуто. – Двадцать лет назад моя ракета потерпела аварию в этих краях. Мой спутник небрежно обращался с газовой плитой, и в один прекрасный момент наш корабль разнесло в клочья. Уж сколько раз я говорил: «Толя, будь осторожен, не шустри». Так оно и вышло. Короче, взрыв разбросал нас в разные части света. Я, как видите, оказался на этом астероиде, а мой товарищ полетел в сторону планеты Алоя. «Егорушка, если спасёшься сам, прилетай, пожалуйста, ко мне на помощь!» – вот что он крикнул мне напоследок, уже издалека. Он так и крикнул: «Егорушка!» – повторил Робинзон, ещё раз подчёркивая своё имя.

– Выходит, я ошибся, – признал прямой и честный астронавт. – Ваше имя мне совершенно незнакомо.

Егор вздохнул тяжело и сказал:

– Вот я сейчас питаюсь манной кашей, а мой несчастный Толя, может быть…

Он не договорил и, будто отрывая от себя что-то дорогое, с усилием отодвинул тарелку с манной кашей.

– Кушайте, кушайте… Кушайте на здоровье! – всполошилась Марина, вновь придвигая кашу. – Мы не оставим в беде вашего Васю. Правда, правда!

– Разве я назвал его Васей? – насторожился Робинзон. – Обычно я всем говорю, что его звали Толей.

– Мы сейчас же отправимся на планету Алоя! – перебил его Саня, поднимаясь и возбуждённо блестя глазами.

– Это очень разумно: когда человек в беде, спешить ему на помощь. Весьма необходимый поступок, – пояснил Петенька, поправляя очки.

Кузьма, не рассуждая, начал завязывать свой узелок. Теперь все вопросительно смотрели на командира.

– Друзья! – произнёс он сурово. – Вы опередили командира и тем самым серьёзно нарушили дисциплину на корабле. То, что вы сказали, должен был произнести