Железный Замок - Александр Геннадьевич Больных Страница 22

— Не спеши, повелитель, — сказал он, подходя к Чани. — Нам не следует начинать бой.

— Это почему? — с нескрываемым неудовольствием спросил Чани. — По какому праву они стали на моей дороге? А ты, помнится, говорил, что больше мы не встретим опасностей.

— Их и нет. Это твои верные слуги. Они и есть та самая пограничная стража, которая будет верно охранять твои границы. Железноголовые тигры неустрашимы и неподкупны.

— Почему же мои слуги преграждают мне путь?

— Потому что они, как и все мы раньше, еще не знают, что ты их владыка.

— Тогда поторопись объяснить им это, — жестко приказал Чани и отвернулся, словно тигры больше не существовали.

Морской Король замялся.

— Осмелюсь потревожить повелителя…

— Чего еще?

— Дело в том, что железноголовые тигры, разбуженные пришельцами, не заснут вновь, пока… Им нужна свежая человеческая кровь.

Чани посмотрел сквозь Морского Короля.

— Хорошо. А при чем тут я?

— Нужно твое повеление, кого бросить им в жертву.

Чани зевнул и тихо, с таким спокойствием, что короля бросило в дрожь, сказал:

— Если я начну решать, кому из моих слуг умереть, у меня не останется времени на более важные дела. Для такой мелочи у короля имеются министры. А если министр не в состоянии решить, кому надлежит умереть, то он обязан это сделать сам.

Морской Король покачнулся. Ему вдруг подумалось: уж не ошибся ли он, предоставив такую власть Чани? Король ни на мгновение не допускал возможности, что Чани и есть Чанганна Ослепительный, однако юноша вел себя так, что невольно зарождались сомнения. А что может получиться из союза короля Анталанандура с Двухголовым… Они наведут такой порядок, при котором Морскому Королю вряд ли найдется местечко.

Король поспешно подозвал Драуга. После короткого препирательства были, выбраны две жертвы, их связали и кинули тиграм. Те не стали медлить… Насытившись кровью, тигры пропали столь же внезапно, как и появились. Исчезли, растворились, слились с глинистыми холмами.

Морской Король заметил восторг и любопытство, с которыми Чани следил за кровавой расправой. Король порадовался таким переменам, ведь он жаждал их, но в то же время ужаснулся, поняв, какой кошмар выпустил на свободу. Да, общение с Черным Мечом не прошло для Чани бесследно. Эта тяжесть оказалась ему не по силам, меч открыл самое худшее, что таилось в его душе, и превращения еще не закончились.

Повинуясь взмаху руки Чани, армия двинулась дальше. Впереди показалась темная громада горного массива, резко выделявшаяся на фоне рыжей глины. Дорога ныряла в расселину между скал, немного петляла по неширокому ущелью и выходила в котловину. Там, на холме, виднелись высокие зубчатые стены и еще более высокие четырехугольные башни. Над стенами колыхалось багровое зарево, словно двор крепости заполняла груда раскаленных углей. Было заметно, как вверх струятся потоки горячего воздуха, смешанного с дымом, временами долетал неясный гул и грохот сотен тяжелых молотов.

Морской Король почувствовал, как у него перехватило горло. Он откашлялся и сипло возвестил:

— Железный Замок.

Чани, уловив в его голосе страх и почтительность, недовольно спросил:

— Здесь и живет местоблюститель?

— Да.

— Ты говоришь это так, словно сообщаешь пленнику, где его ожидает победитель, — зловеще процедил Чани.

Морской Король растерялся. Раньше он как-то не задумывался над этим. Для него главным было вырваться из горящего замка Хозяина Тумана и добраться до Железного Замка, а сейчас он столкнулся с тяжелой проблемой, и ошибка в ее решении означала смерть. Король только два раза видел Двухголового и из этих встреч вынес твердую уверенность, что с трудом избежал гибели. И это в лучшие времена… А сейчас он ведет к правителю человека, претендующего на королевскую власть. И в то же время никуда не денешься — без Чани им не справиться. Благодаря обману, Морскому Королю удалось расколоть ряды противников, теперь нельзя допустить их объединения. И так нехорошо, и этак плохо.

Король вздохнул.

В конце концов, похоже, что меньшее зло — все-таки идти в замок.

Армия подошла к узкой дорожке, взбегавшей на холм, на котором стояла крепость…

Чани совершенно искренне опасался, что в Железном Замке не только крепостная стена, но и вообще все, включая мебель и посуду, выковано из железа. К счастью, его опасения не оправдались. Все постройки были сложены из гранитных глыб, а стулья оказались самыми обычными — деревянными. Поэтому растерянность и робость довольно быстро уступили место недовольству и раздражению.

Жизнь в замке оказалась не легкой. Многочисленные печи и кузни щедро извергали клубы желтого удушливого дыма, от которого першило в горле и слезились глаза. Если бы жилая часть замка и мастерские не располагались в разных частях крепости, жить в Железном Замке было бы просто невозможно. Как заметил Чани, только Эвигезайс не реагировал на ядовитый дым. Морской Король постоянно кашлял, а Драуг и вовсе увел своих ульфхеднаров из замка в долину.

Еще больше Чани раздражала ненужная, по его мнению, и просто глупая скрытность местоблюстителя. Вот уже три дня они находились в замке, а хозяин так и не счел нужным показаться. Посчастливилось увидеть его лишь Морскому Королю, но, как заметил Чани, свидание не доставило тому ни малейшего удовольствия. Король вернулся обозленный и напуганный. Когда Чани попытался узнать, что же произошло, он так свирепо огрызнулся, что юноша удивился — давненько Морской Король не позволял себе разговаривать с ним подобным тоном. И куда только делась подчеркнутая подобострастность?! Впрочем, король быстро опомнился и вновь принялся уверять в своей покорности наследнику трона.

— Дела обстоят гораздо хуже, чем я предполагал, — хмуро пояснил король. — Оказывается, у нас нет сил, чтобы отразить нападение противника.

— Но ведь мы привели такую сильную армию, — немного неуверенно возразил Чани. — Да и местоблюститель… Проклятье! — внезапно рассвирепел он. — Почему он скрывается? Кто, в конце концов, король?! Мне начинает казаться, что ты и на самом деле готов предать меня этому невидимке!

— Ты напрасно обижаешь своего преданного слугу. — Морской Король поклонился. — Местоблюститель не показывается тебе лишь потому, что облик его слишком необычен и… — он замялся, — нечеловечен. Однако он предан тебе в той же мере, что и я. Единственное, чем он сейчас