Тень инквизиции - Максим Безликий Страница 8

– Мне нужна твоя помощь, – сказал я. – Я боюсь, что схожу с ума.

Лена обняла меня.

– Я знаю, – сказала она. – Я всегда буду рядом с тобой.

– Ты не понимаешь, – сказал я. – Я вижу его. Я слышу его. Он хочет захватить мой разум.

– Мы справимся, – сказала Лена. – Вместе мы сильнее его.

Она взяла меня за руку и повела на кухню. Она заварила чай и села рядом со мной.

– Расскажи мне все, – сказала она. – Расскажи мне, что ты чувствуешь.

Я начал рассказывать ей о своих страхах, о своих кошмарах, о своих темных мыслях. Лена слушала меня внимательно, не перебивая.

– Я боюсь, что стану таким же, как он, – сказал я, наконец. – Я боюсь, что потеряю контроль и причиню боль другим людям.

– Ты никогда не станешь таким, как он, – сказала Лена. – Ты не такой. Ты добрый, чуткий, любящий человек. Ты никогда не причинишь вреда другим людям.

– Но он живет во мне, – сказал я. – Он постоянно шепчет мне на ухо. Он искушает меня.

– Ты должен бороться с ним, – сказала Лена. – Ты должен сопротивляться его влиянию. Ты должен помнить, кто ты есть на самом деле.

– Я стараюсь, – сказал я. – Но это так тяжело.

– Я знаю, – сказала Лена. – Но ты не один. Я всегда буду рядом с тобой. Я помогу тебе бороться.

Она обняла меня еще крепче.

– Я люблю тебя, Артем, – сказала она. – И я никогда тебя не брошу.

Я посмотрел на нее. В ее глазах я увидел любовь и поддержку. Я понял, что она права. Я не один. У меня есть Лена. И вместе мы сможем справиться с чем угодно.

– Я тоже люблю тебя, Лена, – сказал я. – И я обещаю тебе, что буду бороться. Я не позволю Скульптору захватить мой разум. Я буду сильным. Я буду добрым. Я буду любящим.

Мы сидели на кухне, обнявшись, до самого утра. Лена рассказывала мне истории из своего детства, о своей семье, о своих мечтах. Я слушал ее и чувствовал, как во мне постепенно возвращается надежда.

С восходом солнца тень Скульптора, казалось, отступила. Я почувствовал прилив сил. Я знал, что битва еще не окончена. Но я был готов к ней. У меня была Лена. И вместе мы победим.

На следующий день я решил вернуться к своей работе в архиве. Я хотел снова погрузиться в прошлое, но на этот раз с другой целью. Я хотел найти истории о людях, которые боролись с тьмой, которые победили свои страхи, которые нашли в себе силы жить дальше.

Я начал изучать старинные документы, письма, дневники. Я читал истории о героях, о святых, о простых людях, которые совершали великие подвиги.

Эти истории вдохновляли меня, давали мне силы. Я понял, что тьма не всесильна. Что добро всегда побеждает зло. Что надежда никогда не умирает.

Я рассказал Лене о своих открытиях. Она была очень рада за меня.

– Я всегда знала, что ты сильный человек, – сказала она. – Я всегда верила в тебя.

– Спасибо тебе, – сказал я. – Ты моя опора. Ты моя любовь. Ты моя надежда.

Мы обнялись.

В этот момент я почувствовал, что что-то изменилось во мне. Тень Скульптора отступила еще дальше. Я почувствовал себя свободнее, увереннее, сильнее.

Я знал, что битва еще не окончена. Но я был готов к ней. У меня была Лена. У меня была вера. У меня была надежда.

И вместе мы победим. Обязательно победим.

Лицо в зеркале

Жизнь в приморском городке, несмотря на внешнее спокойствие, оставалась для меня постоянной борьбой. Тень Скульптора, хоть и ослабевшая, не исчезла бесследно. Она проявлялась в странных снах, в мимолетных навязчивых мыслях, в неосознанном интересе к темным сторонам человеческой натуры. Лена была моим якорем, моим спасением. Её любовь, вера в меня и постоянная поддержка давали мне силы бороться с внутренним демоном.

Однако я чувствовал, что этого недостаточно. Бегство от проблемы не решало её. Нужно было разобраться с этим безумием, с этой тенью, преследующей меня, раз и навсегда. Я понимал, что это путешествие должно быть личным, внутренним.

Однажды утром, проснувшись, я ощутил странное спокойствие. Это было не обычное умиротворение, а какое-то зловещее затишье перед бурей. Я посмотрел на Лену, спящую рядом со мной. Её лицо, такое безмятежное и родное, вызывало во мне одновременно любовь и тревогу. Я не хотел подвергать её опасности, но знал, что должен сделать то, что должен.

Я тихонько встал, оделся и оставил на тумбочке записку: “Мне нужно время, чтобы разобраться в себе. Я вернусь.”

Не оглядываясь, я покинул дом, оставив Лену и наш, казалось бы, безопасный мир позади.

Я не знал, куда иду, но чувствовал какую-то внутреннюю тягу, словно меня кто-то звал. Я ехал на автобусах, путешествовал автостопом, ночевал в дешевых мотелях и на вокзалах. Я избегал больших городов, стремясь к уединенным местам, где мог остаться наедине со своими мыслями.

В одном из таких мест, затерянном в горах, я наткнулся на старый заброшенный монастырь. Он стоял, словно вырезанный из скалы, окруженный мрачными соснами и туманной дымкой. Атмосфера этого места, несмотря на его запустение, вызывала у меня странное чувство покоя.

Я решил остаться здесь на какое-то время. Я нашёл небольшую келью, убрал её и поселился в ней. Дни проходили в медитации, чтении старых книг и долгих прогулках по горам. Я пытался понять, что такое добро и зло, где проходит грань между гением и безумием, между творчеством и разрушением.

Однажды, гуляя по монастырскому саду, я наткнулся на заросший колодец. Я заглянул внутрь. В глубине колодца виднелась вода, но её поверхность была покрыта ряской и грязью. Внезапно, я увидел своё отражение в этой грязной воде. Но это было не моё отражение. Это было лицо Скульптора. Он ухмылялся, словно насмехаясь надо мной.

Я отшатнулся от колодца, чувствуя, как по спине бегут мурашки. Безумие снова давало о себе знать. Я понимал, что мне нужно действовать, иначе оно поглотит меня.

Я вернулся в свою келью и начал писать. Я писал о своей жизни, о своих страхах, о своих сомнениях, о Скульпторе. Я пытался понять его мотивы, его безумие, его одержимость созданием “искусства” из человеческой плоти.

В процессе написания я начал осознавать, что Скульптор был не просто маньяком-убийцей. Он был художником, извращенным и больным, но художником. Он видел в человеке не просто существо, а материал для творчества, для создания чего-то “прекрасного”. Эта идея ужасала меня, но одновременно и